Хэпбёрн, Джеймс Кёртис
 |
Эту страницу предлагается переименовать в Хепберн, Джеймс Кертис. Пояснение причин и обсуждение — на странице Википедия:К переименованию/20 мая 2016.
Возможно, её текущее название не соответствует нормам современного русского языка и/или правилам именования статей Википедии. Не снимайте пометку о выставлении на переименование до окончания обсуждения. Переименовать в предложенное название, снять этот шаблон |
| Джеймс Кёртис Хэпбёрн | |
| James Curtis Hepburn | |
 | |
| Бюст Джеймса Кёртиса Хэпбёрна | |
|---|---|
| Род деятельности: | |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: |
Милтон (Пенсильвания) |
| Гражданство: | |
| Подданство: |
Ист-Ориндж (Нью-Джерси) |
| Дата смерти: | |
Джеймс Кёртис Хэ́пбёрн (англ. James Curtis Hepburn; 13 марта 1815 — 11 июня 1911) — американский миссионер, популяризатор одной из форм романизации японского языка — системы Хэпбёрна, основатель «Школы Хэпбёрна».
Биография
Джеймс Кёртис Хэпбёрн родился в Милтоне, Пенсильвания, США. Закончил Принстонский и Пенсильванский университеты и получил степень доктора. Он решил ехать в Сиам (позднее сменив его на Китай) как медицинский миссионер, но вынужден был задержаться в Сингапуре на два года, так как Опиумная война была в разгаре и китайские порты были закрыты для иностранцев. После пяти лет миссионерства он вернулся в США в 1845 году и открыл медицинскую практику в Нью-Йорке.
В 1859 году он решил ехать медицинским миссионером в Японию, где открыл клинику в городе Канагава, а позднее «Школу Хэпбёрна», из которой возник нынешний Университет Мэйдзи Гакуин (明治学院大学). Он также начал составлять японско-английский словарь, который был впервые опубликован в 1867 году. Третье издание его словаря, опубликованное в 1887 году, использовало пересмотренную форму романизации японского языка, выработанную обществом энтузиастов записи японского языка латинским алфавитом. Эта форма романизации сейчас известна как система Хэпбёрна, и часто ошибочно говорят, что Хэпбёрн изобрёл её; тем не менее, ему принадлежит наибольшая заслуга в её популяризации. Также он внёс вклад в перевод Библии на японский язык. Хэпбёрн вернулся в США в 1892 году и умер в Ист-Ориндже[en] (штат Нью-Джерси) в 1911 года в возрасте 96 лет.
В число известных японских учеников Хэпбёрна входят Фуруя Сакудзаэмон и Нума Морикадзу.
Напишите отзыв о статье "Хэпбёрн, Джеймс Кёртис"
Ссылки
- [www.meijigakuin.ac.jp/english/history.htm History of Meiji Gakuin University] (англ.)
- [www.church.ne.jp/heboken/ Hepburn Christian Fellowship] (яп.)
Отрывок, характеризующий Хэпбёрн, Джеймс Кёртис
К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
