Цалинский, Юзеф

Ю́зеф Са́ва-Цали́нский (польск. Józef Sawa-Caliński; ок. 1736, Степашки, Брацлавское воеводство, Речь Посполитая — 7/8 мая 1771) — польский военный деятель, маршалок вышеградский, один из видных лидеров Барской конфедерации (1768—1772).

Биография

Сын казацкого полковника Саввы Чалого, командира надворных казацких хоругвей великого гетмана коронного Юзефа Потоцкого в Немирове. Савва Чалый был убит в в 1741 году селе Степашки гайдамаками. Его жена вместе с малолетним сыном спаслась и позднее вышла замуж за польского шляхтича, служившего на Украине, и уехала вместе с ним на его родину — Мазовию.

Юзеф Сава-Цалинский вырос в Северной Мазовии, в Завкрженской земле. В 1768 году присоединился к Барской конфедерации, созданной для борьбы с российским владычеством в Речи Посполитой. В самом начале восстания создал 2-тысячный шляхетский отряд, во главе которого действовал в Мазовии, Подляшье и Поморье. Одна из его баз находилась в замке Шреньск. Своими храбрыми действиями восхищал местное дворянство, которое в 1770 году избрало его плоцким региментарием, а затем маршалком вышеградским. Под командованием Юзефа Цалинского сражались Антоний Мадалинский, Ян Кузьма и Онуфрий Беклевский.

26 апреля 1771 года Юзеф Сава-Цалинский был разбит русскими в бою под Шреньском и получил тяжелое ранение. Был поднят товарищами и укрыт в лесу, но на другой день был пленен русскими. Был доставлен в Пшасныш и Варшаву, где в начале мая скончался от потери крови. После смерти Юзефа Цалинского командование над его отрядом принял Юзеф Чахоровский, избранный маршалком вышеградским.

Литература

• «SAWA-CALIŃSKI, Józef». Wielka Encyklopedia PWN (Web ed.). 2005.

Отрывок, характеризующий Цалинский, Юзеф

– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.