Центральная Ютландия (область)
Страна |
Дания |
---|---|
Статус |
Регион |
Включает |
19 муниципалитетов |
Административный центр | |
Дата образования |
2007 |
Население (2013) |
1 272 510 житель (2-е место) |
Плотность |
96,83 чел./км² (4-е место) |
Национальный состав | |
Конфессиональный состав | |
Площадь |
13 142 км² |
Часовой пояс | |
Код ISO 3166-2 |
DK-82 |
[www.regionmidtjylland.dk Официальный сайт] |
Центральная Ютландия (дат. Midtjylland) — административная область в Дании, созданная 1 января 2007 в рамках муниципальной реформы 2007 года, по которой традиционные административные единицы амты были заменены на пять крупных областей. В то же время маленькие муниципалитеты были объединены в бо́льшие по размеру административные единицы. Область включает 19 муниципалитетов (коммун).
Расположена в северной и центральной части полуострова Ютландия. Включает бывшие амты Рингкёбинг и Орхус (кроме западной половины муниципалитета Мариагер, вошедшего в область Северная Ютландия), бо́льшую часть амта Виборг и северную половину амта Вайле.
Муниципалитеты
- Виборг (Viborg)
- Икаст-Бранне (Ikast-Brande)
- Лемвиг (Lemvig)
- Норддюрс (Norddjurs)
- Оддер (Odder)
- Орхус (Århus)
- Раннерс (Randers)
- Рингкёбинг-Скьерн (Ringkøbing-Skjern)
- Самсё (Samsø)
- Силькеборг (Silkeborg)
- Сканнерборг (Skanderborg)
- Скиве (Skive)
- Струэр (Struer)
- Сюддюрс (Syddjurs)
- Фаврсков (Favrskov)
- Хеденстед (Hedensted)
- Хернинг (Herning)
- Хольстебро (Holstebro)
- Хорсенс (Horsens)
Это заготовка статьи по географии Дании. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Напишите отзыв о статье "Центральная Ютландия (область)"
Отрывок, характеризующий Центральная Ютландия (область)
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.