Церковь Рождества Христова (Киев)

Православный храм
Церковь Рождества Христова укр. Церква Різдва Христового
Восстановленный храм
Страна	Украина
Город	Киев
Конфессия	УПЦ КП
Архитектурный стиль	классицизм
Архитектор	А. И. Меленский
Первое упоминание	1520
Строительство	1809—1814 годы
Статус	действующая
Состояние	Воссоздана в 2003 году, после уничтожения в 1935 году

Це́рковь Рождества́ Христо́ва (укр. Церква Різдва Христового) — православный каменный храм, сооружённый в Киеве на Почтовой площади в 1809—1814 гг. по проекту архитектора А. И. Меленского. Церковь была разрушена по решению советских властей в 1935 году и восстановлена в первозданном виде в 2003 году.

История

Впервые в письменных источниках одноимённая деревянная церковь упоминается в 1520 году.

Первая каменная церковь

Новое здание каменной церкви Рождества Христова было сооружено на месте старой деревянной церкви, которую разобрали в 1807 году. Проект новой каменной церкви был разработан архитектором А. И. Меленским в 1808 году. Строительство каменного храма началось в 1809 году и закончилось в 1814 году.

Старая деревянная церковь была сориентирована достаточно точно апсидой на восток. Новая каменная церковь была ориентирована уже вдоль направления улицы. Алтарь храма был ориентирован в юго-восточном направлении. Храм стоял на углу главной улицы Подола, которая являлась началом дороги с Подола до Лавры.

Храм располагался выше этой улицы и на неё выходил его восточный фасад — таким образом церковь была обращена к улице четырёхколонным портиком на высоком стилобате со ступеньками. Обращённый же к горе портик восточного фасада был погружён в грунт ниже уровня пола самой церкви.

После страшного подольского пожара 1811 года, все улицы Подола были перепланированы по проекту Гесте. Новая главная улица Подола, по этому проекту (часть бывшей Александровской, а теперь — улица Сагайдачного), протянулась вдоль западной стороны церкви. Таким образом задний фасад превратился в основной, а бывший главным фасад (с высоким портиком на стилобате) оказался скрытым в середине застройки квартала. Новая улица расположилась таким образом, что западный портик, колонны которого очутились утопленными в землю, выдвинулся за её красную линию. Получилось, что колонны очутились на нешироком тротуаре. Прокладка Владимирского спуска привела к ещё большему увеличению уровня улицы по сравнению с храмом.

Здание храма, выполненное по проекту архитектора Меленского, в плане составляло восьмигранник, к которому с восточной стороны прилегала полукруглая апсида, а с западной стороны — прямоугольная колокольня. На южной и северной сторонах расположили четырёхколонные портики ионического ордера на высоком стилобате. Главный объём храма перекрывался восьмиугольным перекрытием, а апсида — конхой. В центре апсида имела восьмиугольный объём, над которым разместили небольшой четырёхугольный купол с окнами.

Колокольня храма состояла из двух ярусов. Второй ярус представлял собой ротонду из восьми колон ионического ордера, попарно соединённых простенками. Звонница завершалась полусферическим куполом с высоким шпилем.

В 1840 году к церкви был пристроен притвор Сергия Радонежского.

В 1935 году большевики церковь снесли, как и многие другие исторические памятники архитектуры.

Восстановление храма

В 2002—2003 гг. храм был восстановлен практически в первоначальном виде.

Наличие достаточного количества фотографий и некоторых дошедших до нашего времени эскизов Меленского дало возможность достаточно точно повторить черты разрушенного храма. Современная планировка улиц Подола дала возможность открыть главный фасад цекрви, который расположен лицом к Днепру и боком к почтовой площади. Проект восстановленной церкви Рождества Христова на Подоле был выполнен Управлением охраны архитектурных памятников и исторических мест Киева.

Восстановление церкви было начато в 2002 году корпорацией «Укрреставрация». Общая площадь строения — 195,5 кв. м., высота до креста — 24,73 м. Проект восстановленного храма разработал архитектор Юрий Лосицкий. Восстановленный храм построили на том же месте и в том же виде, в котором он существовал на момент разрушения.

Восстановленный храм, практически соответствовал виду запечатлённому в фотодокументах. Исключением стала замена ордера ионического портика на дорический и упрощение многих элементов декора.

19 января 2004 года состоялось торжественное открытие восстановленной Церкви Рождества Христова.

Интересные факты

• 6 и 7 мая 1861 года в церкви Рождества Христова состоялось прощание киевлян с прахом Т. Г. Шевченко, который перевозили из Санкт-Петербурга в Канев. Перед большим скоплением людей архиепископ П. Г. Лебединцев вместе с настоятелем храма Ж. Желтоножским отслужили молебен. После этого события киевляне прозвали церковь «Шевченковой». Петр Лебединцев оставил следующее воспоминание: «К 4 часам, когда была назначена панихида и вынос из церкви к пароходу, стоявшего у цепного моста, не только церковь, но и двор оказались битком набиты. По Александровской улице, по шоссе, по горах Андреевской и Михайловской, и на горе у Царского сада стояло народа не меньше, чем бывает 15 июля, во время Владимирского крестного хода».

Адрес

• г. Киев, ул. П. Сагайдачного, 2.

См. также

• Почтовая площадь (Киев)

Литература

• Киев: Энциклопедический справочник (2-е изд.) / Ред. А. В. Кудрицкий. — 1985.
• Третьяк К. О. «Втрачені споруди та пам‘ятники Києва : Довідник». — К.: Видавничо-поліграфічний центр «Київський університет», 2004.  (укр.)

Отрывок, характеризующий Церковь Рождества Христова (Киев)

– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.