Чхеидзе, Ушанги Викторович

Ушанги Чхеидзе
груз. უშანგი ჩხეიძე
Имя при рождении:	Ушанги Викторович Чхеидзе
Место рождения:	с. Пути, Зестафонский район, Кутаисская губерния, Российская империя
Профессия:	актёр
Театр:	Театр имени Марджанишвили; Театр имени Шота Руставели
Награды:	Народный артист Грузинской ССР (1933)

Ушанги Ви́кторович Чхеи́дзе (груз. უშანგი ვიქტორის ძე ჩხეიძე; 28 ноября 1898 — 15 марта 1959) — грузинский актёр, на сцене с 1921 года. Народный артист Грузинской ССР (1933). В 1928—1935 гг. играл в Грузинском театре им. К. Марджанишвили.

Биография

У. Чхеидзе учился в Тбилисском государственном университете, параллельно занимался в театральной студии режиссёра Г. Джабадари. Первоначально он принимал участие в представлениях театра рабочих (Авчальская аудитория, Авлабарский театр, Центральный клуб Тбилисских рабочих).

С 1920 года работал в Тбилисском театре Грузинской драмы, а с 1921 в театре им. Руставели. С успехом сыграл роли: Виктора и Аристо (в «Счастье Ирине» и «Мачеха Саманишвили» Д. Клдиашвили), Элизбара (в «Панихиде кнута» С. Шаншиашвили), короля Джимшера (в «Свете» И. Гедеванишвили) и др. В 1925 году У. Чхеидзе блестяще сыграл Гамлета (в «Гамлете»), Яго (в «Отелло») У. Шекспира и стал всеобще признанным драматическким актёром. После того, как К. Марджанишвили в 1928 году покинул театр имени Руставели и создал новый театр в Кутаиси, Чхеидзе был в числе учеников Котэ Марджанишвили, которые последовали за свойим учителем и создали новый театр, который в 1930 году был переведён в Тбилиси, и послк смерти Марджанишли получил его имя. В этом театре он высокохудожественно сыграл роли в постановках К. Марджанишвили (1928—1933) Карла Томаса (в пьесе «Гоп-ля! Мы живы!» Толлера), Беглара (в пьесе «Как это было» К. Каладзе), Уриеля Акоста (в «Уриель Акоста» К.Гуцкова), Кваркваре (в «Кваркаре Тутабери» П. Какабадзе) и др.

Ушанги Чхеидзе, как артист отличался страстным темпераментом, чувством правды, необыкновенной сценической очаровательностью и широким артистическим диапазоном. Его творчество покоряло зрителей своим мужественным тоном, героическим духом, юмором. Он с одинаковым успехом играл как трагические, так и комические роли. Его пьеса «Гиоргий Саакадзе» ставилась на сцене театра им. К. Марджанишвили (в постановке В. Кушиташвили в 1940 году и В. Таблиашвили в 1953 году). У. Чхеидзе написал книги: «К. Марджанишвили — режиссёр и учитель» (1949), «Воспоминания и письма» (1956). Он сыграл в кино в ролях: Нико в «Перед бурей» (1925), секретаря райкома Юлони в «Золотистой долине» (1937) и др.

У. Чхеидзе умер в 1953 году. Похоронен артист на Мтацминдском пантеоне в Тбилиси. Театру расположенного в его родном городе Зестафони присвоено его имя. Одна из улиц г. Зестафони также носит его имя, на этой же улице находится и его дом-музей.

Фильмография

• 1929 — Трубка коммунара — каменщик Ру
• 1937 — Золотистая долина — Юлони

Ссылки

• burusi.wordpress.com/2009/05/18/უშანგი-ჩხეიძე-კითხულობს/

Отрывок, характеризующий Чхеидзе, Ушанги Викторович

– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.