Шарлемань, Николай Васильевич

Николай Васильевич Шарлемань
Н. В. Шарлемань (1969). Бюст работы А. Скобликова
Дата рождения:	24 января 1887(1887-01-24)
Место рождения:	Кременчуг, Российская империя
Дата смерти:	20 апреля 1970(1970-04-20) (83 года)
Место смерти:	Киев, УССР
Страна:	Российская империя Российская империяСССР СССР
Научная сфера:	зоология, биология

Николай Васильевич Шарлемань (24 января (5 февраля) 1887, Кременчуг Российская империя — 20 апреля 1970, Киев) — советский биолог, профессор прикладной зоологии.

Биография

Учился в Киевском реальном училище (1896—1905), был исключен за участие в революционных событиях. Вольнослушатель на агрономическом отделении киевского Политехнического института (1906—1910 гг.). В 1912—1914 гг. стажировался в Департаменте земледелия и получил звание младшего специалиста по прикладной зоологии. С 1919 г. — сотрудник киевского Зоологического музея. С 1921 г. по 1932 г. директор заповедника «Конча-Заспа». До 1941 г. работал в системе АН Украины.

Оказавшись в оккупированном немцами Киеве, Н. В. Шарлемань проявил патриотизм, препятствуя разграблению коллекций Института зоологии, в дальнейшем он не допустил их вывоз немцами в Познань перед освобождением Киева. С 1946 г. работал в Управлении по делам охотничьего хозяйства, преподавал в Киевском лесохозяйственном институте.

Основные направления научной деятельности

Николай Васильевич Шарлемань автор более 300 работ, посвященных фауне Украины (систематике, географическому распространению животных, экологии, краеведению, истории фауны; особое место занимают его статьи по орнитологии). Ряд трудов Н. В. Шарлеманя посвящены изучению природы в историко-культурном аспекте (например, статья «Животный мир и охота в окрестностях Киева 900 лет назад» (1938 г.), основанная на анализе сюжетов фресок Софиевского собора в Киеве).

В 1946 году применительно к «Слову о полку Игореве» Шарлемань первым высказал предположение, что в Древней Руси пардусами называли гепардов. Однако его трактовка не получила признания. Лютым, лютнем в ряде славянских языков (украинском, белорусском, польском и др.) называли февраль. «Лютый зверь» — достаточно загадочный персонаж русского фольклора: А. Н. Афанасьев видел в нем волка, Б. А. Рыбаков — рысь. Н. В. Шарлемань высказал версию, что под «лютым зверем» надо понимать реликтового пещерного льва, сохранившегося в южнорусских землях до Средневековья. Эту идею поддержал зоолог Игорь Акимушкин. Однако историк В. В. Мавродин указал, что климат древней Руси мало подходил для львов, сторонящихся лесных пространств, зато отлично подходил для леопардов, которые живут в схожих условиях на русском Дальнем Востоке, где казаки и землепроходцы называли их в XVII—XIX столетиях «лютым зверем». В «Азбуковнике» — русской энциклопедии XVI века «лютым зверем» назван именно леопард.

Интересные факты

• Активно выступал за запрет на весеннюю охоту на Украине.
• Выдающийся украинский поэт М. Т. Рыльский написал стихотворение «Конча-Заспа» (1930—1932), в котором упоминается Шарлемань.

Основные труды

• Шарлемань Н. В. Список птиц окрестностей Киева. К., 1909
• Шарлемань Н. В. Некоторые сведения о птицах Черкасского уезда Киевской губернии. «Птицеведение и птицеводство», 1914, в. 2
• Шарлемань Н. Наблюдение над птицами хвойных лесов окрестностей города Киева. «Птицеведение и птицеводство», 1915, в. 2-3
• Шарлемань Н. Из жизни природы, К., 1915
• Шарлемань Н. В. Каменный дрозд (Monticola saxatilis l.) в Киеве. «Орнитологический вестник», 1916, № 3
• Шарлемань Н. В. Дополнение к «Списку птиц окрестностей Киева», «Орнитологический вестник», 1916, № 4
• Шарлемань М. По Києву і його околицях, 1921
• Шарлемань М. Матеріяли до орнітофавни державного степового заповідника «Чаплі» ім. Христиана Раковського та його району. «Вісті державного степового заповідника „Чаплі“ (к. Асканія-Нова)», 1924, т. 3
• Шарлемань Н. В. Новый для фауны бассейна Днепра зверь — выхухоль. «Украинский охотник и рыболов», 1925, № 6
• Шарлемань М. Новий гніздовий птах Полтавщини. «Збірник праць Зоологічного музею УАН», 1926, ч. 1
• Шарлемань М. Замітки про птахів Київщини. В книге: Шарлемань М. Матеріали для орнітофауни України. К., 1926
• Шарлемань М., Портенко Л. Замітки про птахів Волині. «Труди Фізико-математичного відділу УАН», 1926, т. 2, в. 2
• Шарлемань М. Природа Києва та його околиць, І928
• Шарлемань М. Матеріяли до орнітології державного заповідника «Конча-Заспа». «Збірник праць Зоологічного музею ВУАН», 1930, ч. 8
• Шарлемань М., Шуммер О. Матеріяли до орнітофавни острова Джарилгача на Чорному морі. «Збірник праць Зоологічного музею ВУАН», 1930, № 8
• Шарлемань М. Матеріали до орнітології державного лісостепового заповідника ім. Т. Шевченка та його околиць. «Журнал Біозоологічного циклу ВУАН», 1933, № 2 (6)
• Шарлемань Н. В. Сипуха и грызуны. «Природа», 1933, № 12
• Шарлемань М. Каменный дрозд. Реликт горной фауны на Украине. «Зоологический журнал», 1935, т. 14, в. 3
• Шарлемань М. Нові відомості про птахів державного заповідника Конча-Заспа. «Збірник праць Зоологічного музею ВУАН», 1936, № 12
• Шарлемань М. В. Матеріали до фауни звірів і птахів Чернігівської області. К., 1937
• Шарлемань М. В. Птахи УРСР. (Матеріали до фауни). К., 1938
• Шарлемань Н. В. К вопросу о случаях каннибализма у животных. «Зоологический журнал», 1958, т. 37, в. 11
• Шарлемань Н.В. Из комментариев к «Слову о полку Игореве» // ТОДРЛ. – Т. Х. – М.; Л., 1954. – С. 225–229.

Литература

• Хохлова О. М. М. В. Шарлемань та його внесок в розвиток біології в Україні. Автореферат дис. канд. ист. наук. — К., 1998.

Отрывок, характеризующий Шарлемань, Николай Васильевич

– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.