Афанасьев, Александр Николаевич
Александр Николаевич Афанасьев | |
Дата рождения: | |
---|---|
Место рождения: | |
Дата смерти: | |
Место смерти: | |
Род деятельности: |
собиратель и исследователь устного народного творчества, историк, литературовед |
Алекса́ндр Никола́евич Афана́сьев (11 [23] июля 1826 — 23 сентября [5 октября] 1871) — русский собиратель фольклора, исследователь духовной культуры славянских народов, историк и литературовед.
Содержание
Биография
Юность
Афанасьев родился 11 (23) июля 1826 года в городе Богучар Воронежской губернии, где отец его служил уездным стряпчим. Отец высоко ценил образование и привил эту любовь детям.
Александр Николаевич Афанасьев сначала обучался в воронежской гимназии, затем прибыл в Москву и поступил в Московский университет, где учился в 1846—1849 годах[1] на юридическом факультете и, в то же время, дополнительно слушал лекции Степана Шевырёва, Осипа Бодянского и Тимофея Грановского. Ещё будучи студентом, начал сотрудничать в лучших в то время российских литературных журналах (Современник, 1847 г. и «Отечественных записках», 1848 г.), в которых были напечатаны его первые литературоведческие статьи.
1849—1862 годы
Окончив обучение в университете, в 1849 году А. Н. Афанасьев поступил на службу в московский главный архив Министерства иностранных дел, где в 1856 году стал начальником отделения, а вскоре правителем дел комиссии печатания государственных грамот и договоров, состоящей при архиве. В этой должности он работал до 1862 года.
Любитель старины, Афанасьев часто приобретал старинные рукописи и книги на толкучем рынке у Сухаревской башни; из находок получилась большая и ценная библиотека, из которой Афанасьев черпал сведения по истории русской культуры.
В журналах «Современнике» (1849—1852), «Отечественных записках» (1850—1860), «Архиве историко-юридических сведений о России», издававшемся Калачовым, и некоторых других изданиях им было опубликовано более 68 статей; среди его работ:
- «Дедушка домовой», первое его мифологическое исследование (в «Архиве» Калачёва, ч. 1);
- «Ведун и ведьма» (в альманахе «Комета», изд. Н. Щепкиным; отдельно, Москва, 1851);
- «Языческие предания об острове Буяне» (во «Временнике общ. ист. и древ. росс.», 1858 г., № 9 — здесь он впервые развил свою натурмифологическую систему славянского мировоззрения);
- «Зооморфические божества у славян» («Отечественные записки», 1852 г., № 1 — 3);
- «Несколько слов о соотношении языка с народными поверьями» (в «Известиях акад. наук по отд. рус. языка и словесности», 1853 г.);
- «Русские сатирические журналы 1769—1774 г.» (в «Отечественных записках», 1855 г., № 3, 4 и 6; отдельно, Москва, 1859 — до сих пор остаётся едва ли не лучшей монографией по истории литературы XVIII в.).
В 1858—1859 годах он издавал не нашедший достаточной поддержки журнал «Библиографические записки», где опубликовал:
- «Сатиры Кантемира»;
- «Н. И. Новиков»;
- «Литературная полемика прошлого столетия»;
- «Русская книжная торговля» и другие.
В 1860 году издал сборник «Русские народные легенды» (Москва), однако сборник был изъят из продажи цензурой. Этот сборник включал 33 рассказа о жизни святых и Христа с точки зрения народа, некоторые оценки были нетрадиционны и расходились с оценками Русской православной церкви, вследствие чего он вскоре был запрещён по настоянию Святейшего Синода.
Сказки с подобным содержанием, а также эротические сказки вошли в сборник «Заветные сказки», рукопись которого А. Н. Афанасьев тайно переправил в Европу. Этот или другой вариант рукописи сейчас хранится в институте русской литературы РАН[2]
После 1862 года
В 1862 году в квартире Афанасьева был произведён обыск. После этого он вынужден был покинуть обеспечивавшую его службу. С трудом удалось ему найти место секретаря сначала в Московской думе, а затем в мировом съезде. Но и в это время Афанасьев продолжал свои исследования и труды; в «Библиотеке для чтения» (1864) появились его статьи:
- «М. С. Щепкин и его записки»;
- «Поэтические предания о светилах небесных»,
в «Филологических записках» (1865 год) он поместил:
- «Народные поэтические представления радуги»[3];
- «Сказка и миф».
Сотрудничал в это время он и в «Книжном вестнике».
В эти же тяжёлые для него годы, при самых неблагоприятных условиях Афанасьев закончил и издал главный труд своей жизни: «Поэтические воззрения славян на природу» (3 т., Москва, 1865−1869), в котором он соединил и привёл в стройную систему всё, написанное им прежде, и всё наиболее важное, добытое трудами западных натур-мифологов. Историк и фольклорист, Александр Николаевич Афанасьев был глубоким исследователем славянских преданий, верований и обычаев. «Поэтические воззрения славян на природу» — фундаментальный труд, посвященный историко-филологическому анализу языка и фольклора славян в связи с языком и фольклором других индоевропейских народов. Книга Афанасьева является попыткой выявить живые связи языка и преданий.
Последние годы
В последние годы Афанасьев обратился к теме сказок в русском фольклоре, разбив их на детские и взрослые. Его последние труды:
- «Русские детские сказки» (2 ч., Москва, 1870; 2-е изд., Москва, 1886), изданные также за рубежом
- «Русские заветные сказки», русские народные сказки эротического содержания; впервые изданы в Женеве в конце XIX века. Вместо реального наименования издателя на ней значилось: «Валаам. Типарским художеством монашеской братии. Год мракобесия» и имелась пометка: «Отпечатано единственно для археологов и библиофилов в небольшом количестве экземпляров». В России эта книга впервые издана лишь в 1997 году. Эпиграфом к ней вынесена цитата (правда вырванная из контекста) из сказки «Странные имена»:
Что за стыдно? Украсть -- стыдно, а сказать -- ничего -- всё можно. |
23 сентября (5 октября) 1871 года А. Н. Афанасьев умер от чахотки в возрасте 45 лет.
Похоронен на Пятницком кладбище в Москве[4].
Семья
- Сестра А. Н. Афанасьева была замужем за Германом Фёдоровичем Аммоном; в браке у них родился сын Александр.
- Очень рано лишился матери.
Издания
- Поэтические воззрения славян на природу. М., 1865—1869. Т. 1-3.
- Народные русские легенды. М., «Современные проблемы», 1914. — 314 с.
- Народные русские легенды А. Н. Афанасьева. Новосибирск, 1990.
- Народные русские сказки А. Н. Афанасьева. Т.1. «Academia», 1936, Т.2. Гослитиздат, 1938, Т.3. Гослитиздат, 1940.
- Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трёх томах / Издание подготовили Л. Г. Бараг и Н. В. Новиков. — М.: Наука, 1984—1985. — Т. 1-3. — 511+465+495 с. — (Литературные памятники). — 50 000 экз.
- Происхождение мифа: Статьи по фольклору, этнографии и мифологии. М., 1996.
- Народные русские сказки не для печати, заветные пословицы и поговорки. М., 1997.
Напишите отзыв о статье "Афанасьев, Александр Николаевич"
Примечания
- ↑ [www.hist.msu.ru/Science/HisUni/Profess/Students/Studalph.htm Замечательные питомцы Московского университета]
- ↑ «Народные сказки не для печати». Архив, N° Р-1, опись1, N°112.
- ↑ [vrn-id.ru/filzaps650.htm Афанасьев А. Н. Народные поэтические представления радуги // Филологические записки. 1865.]
- ↑ [www.mosritual.ru/mesta-zahoronenija/pjatnickoe-kladbische Пятницкое кладбище] (Проверено 5 ноября 2009)
Ссылки
Александр Николаевич Афанасьев в Викитеке? |
- Афанасьев, Александр Николаевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [ec-dejavu.ru/p/Publ_Uspen_Afanas.html Б. А. Успенский. «Заветные сказки» А. Н. Афанасьева]
- [science-book.ucoz.ru/load/41-1-0-133 Афанасьев А. Н. «Народные русские легенды», 1859]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Афанасьев, Александр Николаевич
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.
Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
- Родившиеся 23 июля
- Родившиеся в 1826 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Богучаре
- Умершие 5 октября
- Умершие в 1871 году
- Умершие в Москве
- Писатели по алфавиту
- Умершие от туберкулёза
- Выпускники Воронежской гимназии
- Выпускники юридического факультета МГУ
- Писатели России XIX века
- Русские писатели XIX века
- Фольклористы Российской империи
- Собиратели народных сказок
- Похороненные на Пятницком кладбище
- Исследователи славянского язычества