Ади ибн Мусафир

Шейх Ади (между 1073 и 1078 годами, Бейт-Фар, область Баальбек (современный Ливан) — 1162/1163 год, Лалеш (современный Иракский Курдистан)) — основатель или реформатором езидизма. Определяющим фактором для езидизма в приспособлении его к новым историческим условиям оказалась личность Шейха Ади, воззрения которого сыграли важнейшую роль в формировании этой религии. Шейх Ади занимает важное место в езидской религиозной традиции.

Биография

Шихади (Шейх Ади — Шараф ад-Дин Абу л-Фадаил Ади б.Мусафир б. Исмаил б.Муса б.Марван б. ал-Хасан б.Марван), к которому неоднозначно относятся иногда даже сами езиды, явил себя в области Баальбек в Ливане. По преданию, его отец Мусафар однажды в роще услышал голос, который дал ему наставления. Голос наказывал, чтобы он по возвращении домой разделил ложе со своей женой. После этого она подарит ему наследника, который прославит его имя.

В юности Шейх Ади отправился в Багдад. Он был знаком с одним из величайших мусульманских богословов того времени — Газали, которого на западе называют "Исламским Фомой Аквинским», и с основателем ордена Кадирия — Абдул-Кадиром аль-Гилани. Известно, что Шейх Ади слушал в Багдаде проповеди, в которых Ахмад Газали утверждал, что Иблису (Шайтану) было велено поклониться созданному Богом человеку — Адаму, однако он отказался, поскольку это предполагало поклонение «не Господу». Подобные рассуждения были распространены в суфийской среде того времени, и видимо воспринимались Шейхом Ади с большим интересом. Подобные идеи существуют в езидизме и сейчас. Однако, установить точно, получили ли эти идеи своё развитие в догматике езидизма из суфизма или, наоборот, езидизм, будучи в то время сильной религией, повлиял на суфизм, сказать сложно.

Покинув Багдад, Ади ибн-Мусафир, по преданию, перебрался в горы Хаккиари.

Некоторые исследователи считают что Шихади был по происхождению арабом, что является ничем не подтверждённой версией. Против этой версии можно возразить, что араб, как и другой иноверец, не мог принять езидизм, поскольку такой процедуры в этой религии никогда не существовало, как не существует и поныне. Сторонники арабского происхождения Шихади основываются на том, что до его появления касты Шейхов в езидском обществе (эздихане) не было. На тот момент были две касты, каста Пиров и каста Мюридов. Есть несколько версий про то, каким образом образовали касту Шейхов. Одна из версий состоит в том, что касту Шейхов образовали наиболее родственные к роду Шихади, и эта версия представляется одной из наиболее реальных. Намеков на арабское происхождение Шихади нет и в религиозных текстах, которых насчитывается несколько сотен.

Шейх Ади скончался в Лалеше в 1162 году, будучи в преклонном возрасте. Шейх Ади был известным богословом, его перу принадлежат несколько дошедших до нас трактатов и касыд (один из жанров поэзии Востока). Образ Шейха Ади у езидов не соответствует представлениям о нем, как об исторической личности. Вокруг него возникло множество легенд и мистических историй, например, о том, что он не умер и никогда не умрёт, более того, что он существовал и до создания мира. У езидов есть поверье, что после своей смерти Он вознёсся на небо. Как гласит легенда, не имея ни отца, ни матери, он был послан Господом научить и наставить избранный народ, чтобы тот не сбился с пути.

Езиды верят, Шейх Ади, был инкарнацией Таус Малака.

Ссылки

• [www.ezidi-russia.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=6:2010-03-29-13-08-25&catid=4:2010-03-29-11-16-48 Шейх Ади (Шихади)]
• [www.ezidi-russia.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=6:2010-03-29-13-08-25&catid=4:2010-03-29-11-16-48 Немного о жизни Господа Шихади]

Отрывок, характеризующий Ади ибн Мусафир

Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.