Марджани, Шигабутдин
| Шигабутдин Марджани | |
 | |
| Религия: | |
|---|---|
| Течение: | |
| Титул: | |
| Период: |
1867 |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
Шигабутдин Марджани (Шигабутдин бин Багаутдин аль-Казани аль-Марджани, тат. Шиһабетдин Мәрҗани; 1818—1889) — татарский богослов, шейх суфийского братства Накшбанди, философ, историк, просветитель. Марджани также известен в качестве этнографа, археографа, востоковеда и педагога.
Биография
Шихабуддин Марджани родился 16 января 1818 года в с. Ябынчи, нынешнего Атнинского района Татарстана.
Образование получил в медресе деревни Ташкичу Казанского уезда, Бухаре и Самарканде.
В семнадцатилетнем возрасте он начинает преподавать в медресе и, будучи неудовлетворенным учебником морфологии персидского языка, составляет свой. В 1838 году Марджани отправляется в Бухару для продолжения образования, а затем переезжает в Самарканд.
В 1848 году, после одиннадцатилетнего отсутствия, с новым багажом знаний Марджани возвращается на родину и в марте 1850 года назначается имамом-мударрисом 1-й Казанской мечети[2].
В 1867 году Духовное собрание мусульман Поволжья и Приуралья назначило Марджани на должность ахуна и мухтасиба Казани[2], что явилось несомненным признанием его деятельности со стороны руководства мусульман. С официальными светскими властями у Марджани также устанавливаются позитивные контакты. Он выполняет отдельные поручения казанской губернской власти: следит за изданием текста Корана в казанской типографии; организует сбор денег для кавказских народов, пострадавших от землетрясения; составляет отчеты о рождении, бракосочетании и смерти мусульман для государственных учреждений; участвует в судебных заседаниях при произнесении клятв мусульманами. Со временем имя Марджани становится известным далеко за пределами Казани: в 1870 году выходит в свет его книга «Назратуль-хакк», с новыми для того времени и его родной среды религиозно-реформаторскими идеями, принесшая автору широкую известность не только на родине, но и на всём мусульманском Востоке.
Шигабутдин Марджани похоронен на Татарском кладбище Ново-татарской слободы.
Творчество
Просветительские идеи Марджани охватывают самые различные стороны обновления общественной жизни татарского народа, включая в себя мысли о необходимости получения татарским населением светского образования, усвоения прогрессивного наследия прошлого (античной, арабской мысли) и настоящего (русской и западноевропейской культур). Учёного заботили и вопросы воспитания национального самосознания татарского народа, беспокоили его благосостояние, социально-экономическое и политическое положение. Считая просвещение самым мощным орудием прогресса, учёный пытался вызволить свой народ из «спячки». Учёный стремился ответить на многие вопросы, которые поднимало развивающееся по буржуазному пути татарское общество: «обновить веру», поднять социально-политический и культурный уровень татарского народа, приобщить его к современной цивилизации. Религиозные взгляды Марджани проявляются в критике вопросов каляма (направление в исламской теологии). Необходимы были реформа медресе, преобразование преподавания. Многие считают Марджани — предвестником джадидского движения в России[3]. Именно он заложил его основы — реформу преподавания в медресе, способствовавшую усвоению татарским народом передовых достижений мировой культуры и науки. Марджани написал более 30 произведений, большая часть которых была издана в основном на арабском языке.[4] Не все произведения, написанные ученым, увидели свет. Многие до сих пор ещё не обнаружены. Идейно-философские взгляды Марджани, его деятельность в качестве педагога, религиозного деятеля, историка, просветителя, философа останутся заметным явлением в отечественной истории.
Память
- В 2002 году Институту истории Академии наук Республики Татарстан присвоено имя Шигабутдина Марджани — «Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ».
- Именем Шигабутдина Марджани назван издательский дом, специализирующийся на выпуске литературы по исламоведению.
- Его имя носит улица в Вахитовском районе Казани, Правобережном районе Магнитогорска, г. Елабуга.
- Именем Шигабутдина Марджани названа Соборная мечеть в Казани.
- Коморгузинская средняя общеобразовательная школа Атнинского района Республики Татарстан носит имя Шигабутдина Марджани.
Произведения
- «Хакк аль-ма’рифа ва хусн аль-идрак» («Истина познания и красота её постижения», 1880 г.) – сочинение о мусульманском праве, в котором учёный излагает также свои социально-политические взгляды;
- «Мустафад аль-ахбар фи ахваль Казан ва Булгар» («Кладезь сведений о делах Казани и Булгара», 1885 г.) – исторический труд о Волжской Булгарии и Казанском ханстве;
- «Китаб аль-хикма аль-балига аль-джинния фи шарх аль-акаид аль-ханафия» («Книга о вероучении ханафи», 1888 г.) – сочинение, в котором Марджани излагает свои религиозно-философские взгляды;
- «Бит-тарикат аль-мусла ва аль-акидат аль-хусна» («Достойным подражания путём и наилучшим убеждением», 1890 г.) – труд, изданный после смерти Марджани, о некоторых проблемах логики и познания.
Напишите отзыв о статье "Марджани, Шигабутдин"
Примечания
- ↑ Ныне Атнинского района Татарстана
- ↑ 1 2 Юзеев А. Татарская философская мысль конца XVIII-XIX веков: эволюция, основные направления и представители. — Иман, 1998. — Т. 1. — 137 с.
- ↑ [www.nzz.ch/nachrichten/politik/international/russlands_muslime_sind_fremd_im_eigenen_land_1.10527121.html Russlands Muslime sind fremd im eigenen Land] (нем.)
- ↑ [www.kzn.ru/eng/page3331.htm Shikhabuddin Mardzhani (1818—1889)] (англ.)
Ссылки
- [www.archive.gov.tatarstan.ru/magazine/go/anonymous/main/?path=mg:/numbers/2008_1/06/06_1/&searched=1 Марджани — первый идеолог татарской нации (К 190-летию со дня рождения)]
- [www.archive.gov.tatarstan.ru/_go/anonymous/main/?path=/pages/ru/2nart/91vistavki/80margani Выставка из архива РТ к 190-летию со дня рождения Шигабуддина Марджани]
- [tashlar.narod.ru/photo/tatarlar/mardjani-shihabetdin.htm Фотографии могилы]
- [www.mardjani.com/ Издательский дом Марджани]
- Абдуллах Мансуров, [www.islamisemya.com/lichnosti/lichnosti/vydayushchiesya-musulmane/4471-shikhab-ad-din-mardzhani-s-yunykh-let-v-poiske-znanij Шихаб ад-Дин Марджани: с юных лет в поиске знаний]. электронный ресурс:
Напишите отзыв о статье "Марджани, Шигабутдин"
Примечания
Отрывок, характеризующий Марджани, Шигабутдин
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.
