Шпиц, Рене Арпад

Слово «Шпиц» имеет и другие значения.

Ренé Арпад Шпиц (допустимо также Спитс, Спиц; англ. René Árpád Spitz; 29 января 1887, Вена — 14 сентября 1974, Денвер) — австро-американский психоаналитик.

Рене Арпад Шпиц
Rene Arpad Spitz
Род деятельности:	психиатрия, психология
Дата рождения:	29 января 1887(1887-01-29)
Место рождения:	Вена
Гражданство:	США США
Дата смерти:	14 сентября 1974(1974-09-14) (87 лет)
Место смерти:	Денвер, Колорадо, США

Биография

Рене Шпиц родился в Вене, Австрия (Австро-Венгрия). Большая часть детства прошла в Венгрии. Изучал медицину в Будапеште, Лозанне, Берлине. В 1911 прошёл учебный курс у Зигмунда Фрейда. С 1926 работал в Вене, с 1930 — в Берлинском психоаналитическом институте, с 1932 — в Парижском педагогическом институте. После эмиграции в США (1939) работал психиатром в больнице, приглашённым профессором психологии в нескольких университетах, с 1956 — профессор психиатрии в Колорадском университете.

Научная деятельность

В 1935 году Рене Шпиц приступил к систематическим исследованиям в области детского психоанализа, при этом он основывался на идеях своего учителя — З. Фрейда. Используемые Шпицем методы: прямое наблюдение, киносъёмка, тестирование младенцев, лонгитюдные исследования. Шпиц был одним из первых учёных, проводивших интегрированные, экспериментальные психоаналитические исследования младенцев. Шпиц изучал созревание и развитие психологической сферы личности ребенка: коммуникации, языка, взаимоотношений между матерью и ребёнком как фактора, решающее сказывающегося на развитии всех социальных отношений.

Шпиц выявил последствия для интеллектуального и аффективного развития ребенка, возникающие при раннем разлучении с матерью и при отсутствии или ограничении взаимоотношений с другими людьми. Для частичной эмоциональной депривации Шпиц ввел термин «анаклитическая депрессия». Он пришел к выводу, что потребность в контакте появляется у ребенка в возрасте 6 месяцев. Именно тот факт, что до полугода младенец имел контакт с любящей матерью, а потом его лишился, является причиной возникновения анаклитической депрессии. Если мать возвращается до истечения срока три-пять месяцев с момента разлуки, то младенец выздоравливает. Более длительная разлука с любимым объектом в случае, когда другие объектные отношения за это время не возникают, приводит к необратимым изменениям в психике ребенка, ребёнок не развивается нормально физически, умственно и духовно. Эту полную депривацию Шпиц называл «госпитализм».

В 1945 году Шпиц исследовал госпитализм в детских воспитательных домах. Результаты его работы доказали, что неблагоприятные депривационные условия во время первого года жизни ребёнка наносят непоправимый ущерб его психосоматическому развитию, в экстремальных случаях приводят к смерти ребенка. И наоборот — правильная организация окружающей среды является предпосылкой нормального развития и функционирования психики.

Также интерес представляют выявленные Шпицем различия в последствиях депривации, наблюдаемые у детей разного возраста: в случае, когда разлука с матерью происходит лишь на втором году жизни, можно в большей степени надеяться на обратимость изменений личности ребенка.

Фильм «Психогенные нарушения у младенцев» [archive.org/details/PsychogenicD (Psychogenic Disease in Infancy)](1952), снятый Шпицем при обследовании депривированных детей, иллюстрировал катастрофические последствия лишения материнской любви и явился толчком к изменению правил содержания детей в домах малютки, приютах и больницах.

Большое внимание Рене Шпиц уделял изучению патологии объектных отношений мать-дитя: отвержение, сверхзаботливость, чередование баловства и враждебности, циклические смены настроения матери. Указал на прямую связь патогенного материнского поведения с психотическими расстройствами у младенцев, причем вредными являются как качественные факторы — неправильные отношения матери и ребенка, — так и количественные — недостаточные отношения. Шпиц составил этиологическую классификацию психогенных болезней младенчества и их связь с материнскими установками.

Рене Шпиц пытался понять, как младенец воспринимает человеческое лицо, выделить наиболее важные его части.

Для описания стадий созревания личности человека в раннем детстве предложил теорию «организаторов психики» — факторов, управляющих процессом перехода от прежнего уровня развития к следующему. Согласно этой теории, таких организаторов три, им соответствуют три видимых индикатора развития психики:

1. реакция ответной улыбки, которая появляется в трехмесячном возрасте;улыбка является индикатором того, что ребенок открыл для себя существование Я и не-Я и готов к установлению взаимоотношений;
2. тревожность восьмимесячных — «страх постороннего»; возникает способность отличать знакомых и близких людей, возрастает роль социально-психологического и эмоционального влияния окружающих на развитие личности ребенка;
3. возникновение отрицательного жеста и слова «нет»; это происходит, когда ребенку исполняется около полутора лет, и сигнализирует о начале сложной умственной работы, возможности заменить действие коммуникацией; всеобщие слова, которые ребенок использовал до 18 месяцев, были обращениями, выражали его потребности, а слово «нет» имеет характер описания, это элемент речи взрослого.

Эти три самые ранние стадии психологического развития имеют чрезвычайное значение. По словам Р.Шпица «они являются предчеловеческими ступенями на пути к очеловечиванию». Нарушение развития на любой из этих стадий выражается в использовании более ранних способов влияния на окружающих, препятствует установлению человеческих социальных отношений.

Хотя отдельные положения этой теории подвергались критике, она стала основой для дальнейших исследований наиболее сложного для изучения периода становления человеческой личности.

Шпица волновало ухудшение условий в современном обществе, необходимых для нормального развития ранних объектных отношений матери и ребенка, и в связи этим он писал о необходимости создать превентивную социальную психиатрию.

Основные публикации

• «Госпитализм — исследование генезиса психических заболеваний в раннем детстве» (1945)
• «Анализ депрессии. Психоаналитическое исследование ребенка» (1946)
• «Психогенные нарушения в младенчестве — попытка их этиологической классификации» (1952)
• «Возникновение первых отношений» (1954)
• «От младенца к маленькому ребенку» (1956)
• «Нет и да. О развитии человеческой коммуникации» (1957)
• «Теория генетического поля формирования Эго. Её значение для патологии» (1959)
• «Ответная улыбка» (1946, в соавт. с К. М. Вульф)
• «Первый год жизни. Психоаналитическое исследование нормального и отклоняющегося развития объектных отношений» (1965, в соавт. с У. Годфри Коблинер)

Литература

• Шпиц Р. А., Коблинер У. Г. Первый год жизни. Психоаналитическое исследование нормального и отклоняющегося развития объектных отношений/ Пер.с англ. Л. Б. Сумм. Под ред. А. М. Боковикова. — М.: Академический Проект, 2006
• Шпиц Р. А. Психоанализ раннего детского возраста/Пер. с англ. — Канон+РООИ «Реабилитация», 2015
• Психология аномального развития ребенка: Хрестоматия в 2 т/Под редакцией В. В. Лебединского и М. К. Бардышевской. — М.: Высш. шк.: Изд-во МГУ, 2002

Ссылки

• [sites.google.com/site/psychoanalysisbiography/Home/s/spitz Психоанализ Иностранные психоаналитики Спитс Сайт Овчаренко В.И.].
• [hr-portal.ru/varticle/spitc-spitz-rene-arpad HR-Сообщество и публикации Психологический словарь Спитц Рене Арпад].

Отрывок, характеризующий Шпиц, Рене Арпад

Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.