Щипакин, Лев Николаевич

Лев Николаевич Щипакин
Род деятельности:	строительство
Дата рождения:	1898(1898)
Место рождения:	Пермь
Гражданство:	СССР СССР
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	1979(1979)
Место смерти:	Москва, СССР
Награды и премии:

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Лев Николаевич Щипа́кин (1898—1979) — советский инженер, директор проектного института «Промстальконструкция» (1953—1969).

Биография

Родился в 1898 году в Перми.

Получил высшее образование в Петрограде, окончив в 1925 году ЛИИЖТ, факультет сухопутных сообщений, по специальности инженер-мостовик.

Участвовал в восстановлении разрушенных во время Гражданской войны мостовые сооружения на Урале, руководил сооружением металлоконструкций при строительстве заводов в Туле, Липецке, на Донбассе. Член ВКП(б).

В годы Великой Отечественной войны руководил группой инженеров на восстановлении переправы через Днепр.

Участвовал в строительстве ряда станций первой очереди Московского метрополитена имени Л. М. Кагановича.

Работал главным инженером монтажа металлоконструкций судостроительного завода в Северодвинске, высотного здания Дворца культуры и науки в Варшаве.

Один из авторов конструкции самоподъёмных башенных кранов УБК-3-49 и УБК-3-49.

В 1963—1967 годах главный инженер по металлоконструкциям на строительстве Останкинской телевизионной башни.

Умер в 1979 году. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.

Награды и премии

• заслуженный строитель РСФСР (1969)
• Сталинская премия третьей степени (1949) — за разработку новых типов механизмов для монтажа металлических конструкций
• Сталинская премия третьей степени (1950) — за разработку и освоение скоростных методов сооружения каркаса административного здания на Смоленской площади в Москве
• Ленинская премия (1970) — за проект Останкинской телевизионной башни.
• орден Красной Звезды (18.9.1943)[podvignaroda.mil.ru/podvig-flash/]
• орден «Знак Почёта» [podvignaroda.mil.ru/podvig-flash/]

Отрывок, характеризующий Щипакин, Лев Николаевич

– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.