Обыкновенный щитомордник
| Обыкновенный щитомордник | ||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
 Обыкновенный щитомордник в южной Монголии | ||||||||||||||||||||
| Научная классификация | ||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||
| Латинское название | ||||||||||||||||||||
| Gloydius halys Pallas, 1776 |
Обыкновенный щитомордник[1], или щитомордник Палласа[1] (лат. Gloydius halys) — самый распространённый вид ядовитых змей рода щитомордников подсемейства ямкоголовых семейства гадюковых.
Описание
Змея среднего размера — длина тела достигает 690 мм, длина хвоста — 110 мм. Голова широкая, с хорошо выраженным шейным перехватом, сверху покрыта крупными щитками, образующими подобие щита. Между ноздрей и глазом расположена лицевая термочувствительная ямка; зрачок глаза вертикальный. Вокруг середины тела щитомордника насчитывается 23 ряда чешуй. Брюшных щитков — 155—187, подхвостовых — 33 — 50 пар.
Окраска верхней стороны тела обыкновенного щитомордника бурая или серо-коричневая, с поперечными темно-коричневыми пятнами, число которых варьирует от 29 до 50. По бокам тела проходит по одному продольному ряду более мелких темных пятен. На голове четкий пятнистый рисунок, а по её сторонам расположена темная заглазничная полоса. Брюхо от светло-серого до бурого цвета, с мелкими темными и светлыми крапинами. Встречаются одноцветные кирпично-красные или почти черные особи.
Распространение
Россия, Казахстан, Киргизия, северная Туркмения, Таджикистан, Узбекистан, северо-западный Китай, Монголия. В России его ареал простирается от Сальской степи в низовьях рек Дона и Волги на западе до Приморского края на востоке.
Образ жизни
В пределах обширной области распространения щитомордник обитает в самых разнообразных биотопах: в равнинных и нагорных степях, в полупустынях, а по колониям грызунов проникает даже в закрепленные пески. Встречается он также на каменистых осыпях в горных лесах, по берегам рек и озер, на субальпийских лугах. В горы поднимается до высоты 3000 м над уровнем моря.
Плотность населения щитомордника в местах обитания обычно невелика, а максимальная численность наблюдается весной и в начале лета. В северном Прибайкалье щитомордник местами многочислен. Весной и осенью эта змея активна днем, а летом она переходит к сумеречному и ночному образу жизни. Выход из зимовки происходит с начала марта до конца мая, в зависимости от широты местообитаний. Спаривание наблюдается в апреле — мае, обычно через 1,5 — 2 недели после выхода из зимовок. И продолжается в течение почти всего активного периода.
В середине лета начинается расселение змей в летние местообитания: на скалы, к подножию склонов и в распадки. Укрытиями щитоморднику служат норы грызунов, расщелины каменистых осыпей, трещины в глинистых обрывах. На зимовку они уходят в первой декаде октября. В августе — начале октября самка приносит от 3 до 14 детенышей с длиной тела 160—190 мм и массой 5 — 6 г
Рацион обыкновенного щитомордника включает различных мелких позвоночных животных, преимущественно грызунов, а также землероек, мелких птиц и ящериц. Изредка он поедает яйца птиц и мелких змей. Молодые особи питаются и беспозвоночными животными. Нередко вся жизнь популяции связана с колониями полевок рода Microtus (например, в степях Западного Казахстана, Монгольского Алтая и Хангая), и змеи вообще не покидают этих колоний, где они обеспечены всем необходимым. В Юго-Западной Монголии на закрепленных песках с нитрарией щитомордники добывают ящурок Пржевальского, которые в тех же кустах охотятся за насекомыми или поедают ягоды нитрарии в период созревания. Охотничий участок щитомордника в диаметре составляет 100—160 м.
В некоторых частях ареала в связи с хозяйственной деятельностью человека популяции щитомордника подвержены сильному антропогенному прессу. В районе Зейского водохранилища в микропопуляциях этого вида, разбросанных на разных участках побережья, изменились экологические условия и наблюдались генетические изменения, характерные для изолированных поселений.
Ядовитость
Для людей укус обыкновенного щитомордника весьма болезнен. На месте введения яда и во внутренних органах возникают сильные кровоизлияния. Всё это очень неприятно, но обычно через 5—7 дней наступает полное выздоровление. Но может быть опасен для маленьких детей.
Для лошадей и некоторых других домашних животных укус обыкновенного щитомордника, как правило, оказывается смертельным.[2]
Напишите отзыв о статье "Обыкновенный щитомордник"
Примечания
- ↑ 1 2 Ананьева Н. Б., Орлов Н. Л., Халиков Р. Г., Даревский И. С., Рябов С. А., Барабанов А. В. Атлас пресмыкающихся Северной Евразии (таксономическое разнообразие, географическое распространение и природоохранный статус). — СПб.: Зоологический институт РАН, 2004. — С. 184—185. — 232 с. ISBN 5-98092-007-2
- ↑ Орлов Б. Н. Гелашвили Д. Б. Ибрагимов А. К. Ядовитые животные и растения СССР — М.: Высшая школа, 1990. — С. 120. — ISBN 5-06-001027-9
Ссылки
- [www.sevin.ru/vertebrates/index.html?Reptiles/71.html Позвоночные животные России: Обыкновенный щитомордник]
- The Reptile Database: [reptile-database.reptarium.cz/species.php?genus=Gloydius&exact%5B%5D=genus&species=halys Gloydius halys] (англ.)
Отрывок, характеризующий Обыкновенный щитомордник
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
