Эллиотт, Ральф Нельсон

Ральф Нельсон Эллиотт
Ralph Nelson Elliott
финансовый аналитик
Род деятельности:	финансист, аналитик
Дата рождения:	28 июля 1871(1871-07-28)
Место рождения:	Мерисвилл, Канзас, США
Гражданство:	США США
Дата смерти:	15 января 1948(1948-01-15) (76 лет)
Место смерти:	Нью-Йорк, США
Отец:	Франклин Эллиотт (англ. Franklin Elliott)
Мать:	Вирджиния Нельсон (англ. Virginia Nelson)
Супруга:	Мэри Элизабет Фицпатрик (англ. Mary Elizabeth Fitzpatrick,1869-1941

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ральф Нельсон Эллиотт (англ. Ralph Nelson Elliott; 28 июля 1871, Мерисвилл, штат Канзас — 15 января 1948)  — американский финансист, создатель Теории волн Эллиотта.

Биография

Становление

К концу 1880-х семья Эллиоттов переехала в Сан-Антонио (Техас). С 1891 года он начинает работать на различных должностях в железнодорожных фирмах Мексики. В 1896 году его работа уже напрямую связана с бухгалтерским учетом. Так как он знал работу на железной дороге с самых низов, то это позволило ему усовершенствовать бухгалтерский учет для железнодорожных компаний, и в течение последующих 25 лет он занимал руководящие должности главным образом на предприятиях Мексики и Центральной Америки, связанных с железной дорогой. Избавив несколько крупных фирм от финансовых затруднений своими рекомендациями, Эллиотт приобрел репутацию высококвалифицированного специалиста. Наконец, в начале 1920 года он переезжает в Нью-Йорк.

Специальность Эллиотта предоставила ему замечательную возможность принять участие в одном из международных проектов правительства США. В 1924 году Государственный департамент США предложил ему должность министра финансов Никарагуа (в то время эта страна контролировалась США). В феврале 1925 года Эллиотт начал применять свой опыт реорганизатора для перестройки финансовой системы целой страны.

После ухода США из Никарагуа Эллиотт переезжает в г. Гватемала, чтобы вступить в новую должность Генерального Ревизора Международных железных дорог Центральной Америки. За этот период Эллиотт публикует две книги. Первая была напечатана в 1926 году и явилась следствием его участия в редакционной коллегии ежемесячного делового журнала «Tea Room and Gift Shop» и называлась «Организация работы чайных и кафетериев» (англ. Tea Room and Cafeteria Management). Вторая называлась «Будущее Латинской Америки» (англ. The Future of Latin America), она содержала анализ экономических и социальных проблем Латинской Америки с предложениями по урегулированию этих проблем.

Продав первую книгу и обдумывая вторую, Эллиотт решает вернуться в США и создать независимую консалтинговую фирму. Приблизительно в это время он начинает ощущать первые признаки болезни, которой заразился в Центральной Америке.

Создание Теории волн Эллиотта

Репутация Эллиотта, основанная на его выдающейся карьере, а также его первые книги, заслужившие благоприятные отзывы, способствовали развитию его консалтингового бизнеса. Тем не менее, именно тогда, когда будущее казалось безоблачным, его здоровье резко ухудшилось. К 1929 году болезнь приобрела изнуряющую форму злокачественной анемии, приковав его к постели. Деятельный Эллиотт был вынужден отойти от дел в возрасте 58 лет.

Ему необходимо было чем-то занять свой мозг в перерывах между приступами болезни. Именно в это время он направляет все своё внимание на изучение поведения фондового рынка. Исследуя особенности ценовых моделей на рынке, Эллиотт изучал годовые, месячные, недельные, дневные, часовые и получасовые графики различных фондовых индексов, охватывающих 75-летнюю историю поведения рынка. Поступая таким образом, он исполнял миссию, которую сам же провозгласил в своем манускрипте по Латинской Америке: «Всему есть причина, и долг каждого попытаться раскрыть её».

В мае 1934 года результаты наблюдений Эллиотта за поведением фондового рынка начали складываться в общую совокупность принципов, которым подчинялись движения волн ценовых значений фондовых индексов на всех таймфреймах. В настоящее время можно сказать, что результаты наблюдения Эллиотта за рынками являются «фрактальными», но этот термин пришел позже из теории хаоса, хотя сам Эллиотт значительно опередил данную теорию в фактическом описании составных частей волновых моделей и их взаимосвязи. Опытный организатор бизнес-процессов в результате тщательного изучения поведения рынка открыл организационный принцип, стоящий за рыночными движениями. По мере того, как он набирался опыта в применении открытых им закономерностей и корректировал их первоначальные формулировки, их точность начала поражать его.

К ноябрю 1934 года уверенность Р. Н. Эллиотта в своей концепции достигла такого уровня, что он решает представить её на суд, по крайней мере, одного представителя финансового мира — Чарльзу Коллинзу (англ. Charles J. Collins), члену Инвестиционного Совета. От многочисленных корреспондентов, которые предлагали ему (Чарльзу Коллинзу) торговые системы для работы на рынке, Коллинз традиционно избавлялся, попросив их прогнозировать движение рынка в течение некоторого времени, справедливо полагая, что любая, на самом деле стоящая система, проявит себя на реальном рынке. Не удивительно, что подавляющее большинство подобных систем доказали свою печальную несостоятельность. Однако, закономерности, открытые Эллиоттом, были совсем другим делом.

Через пару месяцев прогнозов и под впечатлением от их точности Коллинз согласился принять участие в работе над книгой для широкой публики о волновых закономерностях фондового рынка. Книга «Закон волн» (англ. The Wave Principle) увидела свет 31 августа 1938 года. А в первой её главе было сделано следующее заявление:

Никакая истина не нашла большего повсеместного признания, чем та, что вселенной правит закон. Очевидно, что без закона был бы хаос, а там, где хаос, нет ничего… Весьма далеко идущее исследование в области… человеческой деятельности показало, что практически весь ход развития, который является результатом нашей социально-экономической жизнедеятельности, следует некому закону, который заставляет результаты повторяться в виде схожих и неизменно рекуррентных последовательностей определенного набора волн или импульсов установленной формы… Фондовый рынок демонстрирует общие волновые принципы с социально-экономической деятельностью… Он имеет свой закон, так же, как и любая другая сущность во вселенной.

10 ноября 1938 года Эллиотт опубликовал первое из длинной серии «Пояснительное письмо», в котором проводился анализ состояния рынка и давался прогноз его движения. В начале 1939 года Эллиотт получает заказ на 12 статей по Закону волн для журнала Financial World. Эти статьи способствовали росту репутации Эллиотта в инвестиционных кругах и привели к публикации ряда его «Образовательных бюллетеней» (англ. Educational Bulletins). Один из таких выдающихся бюллетеней поднял статус «Закона волн» от полного каталога моделей поведения рынка до обширной теории поведения человеческого общества, что явилось новым для таких областей науки, как экономика и социология. К началу 40-х годов Ральф Эллиотт завершил разработку концепции, в которой взлеты и падения человеческих эмоций и результаты человеческой деятельности следуют естественной последовательности событий, управляемой законом природы. Он соединил модели поведения человеческого общества с соотношением Фибоначчи или «золотой» пропорцией — математическим явлением, известным в течение тысячелетий математикам, естествоиспытателям, художникам, зодчим и философам в качестве вездесущего закона природы, которому подчиняется форма и движение.

Затем Эллиотт объединил все свои работы в своем последнем труде «Закон природы — секрет вселенной (англ. Nature’s Law — The Secret of the Universe)». В эту монографию с немного высокопарным названием, которую Эллиотт опубликовал в возрасте 75 лет, он включил все свои наработки, касающиеся Теории волн Эллиота. Эта книга была опубликована 10 июня 1946 года и явилась венцом творения Ральфа Нельсона Эллиотта.

Изданная литература

• Tea Room and Cafeteria Management (1926)
• The Future of Latin America
• The Wave Principle (1938)
• The Financial World articles (1939)
• Nature’s Law — The Secret of the Universe (1946)

Ссылки

• www.elliottwave.com - финансовый анализ на основе Теории волн Эллиотта (английский)
• Грант Аракелян. Волновой принцип Эллиотта, с. 311—315. В его кн.: Математика и история золотого сечения. — М.: Логос, 2014, 404 с. — ISBN 978-5-98704-663-0.

Отрывок, характеризующий Эллиотт, Ральф Нельсон

– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.