Этикет в Северной Америке

Правила этикета не одинаковы во всей Северной Америке и между разными субкультурами этого региона могут различатся. Как США, так и Канада унаследовали свои культурные и лингвистические особенности из Европы, и в основном к обеим странам применимы правила европейского этикета, особенно в относительно формальных обстоятельствах, где влияние европейской культуры особенно сильно.

Основные принципы

В ранних руководствах по североамериканскому этикету предполагалось, что усвоить манеры и обычаи «высшего общества» может каждый, но некоторые авторы уже тогда отмечали, что те люди, которые «в своей жизни испытали трудности и лишения», на самом деле относятся к правилам этикета «с презрением и насмешкой». В современных руководствах концепция «высшего общества» не применяется. Вместо этого этикет считают способом «выбрать линию поведения в ежедневной рутине» и преодолевать «давление современной жизни, из-за которого всё труднее оставаться вежливым». Соответственно изменилось и содержание книг по этикету; если в начале XX века в них подробно описывали, как обращаться с прислугой, дать званый обед или вести себя в незнакомом обществе, то теперь подчеркивается уважение к представителям всех классов, рас и народностей.

Этикет — это протокол, правила поведения, о которых следует помнить, но которые редко доходят до личных нужд и забот. Хорошие манеры включают в себя не только социально приемлемое поведение. Они выражают отношение к окружающим, их самоуважению и чувствам.

Эти изменения отражают уменьшение интереса общества к формальному этикету. Многие авторы считают, что он не должен иметь слишком классовый и чванливый характер, что правила поведения должны делать жизнь приятнее, однако другие настаивают, что правила всё же не должны быть слишком свободными, хотя и могут со временем изменяться: «вежливость не должна быть старомодной». Кроме того, считается, что знание этикета необходимо для успеха в делах. Хотя иногда правила этикета кажутся надуманными, в целом следование общепринятым обычаям помогает избегать неловкостей и недоразумений. Поэтому этикет не всегда подразумевает создание атмосферы расслабленности и комфорта.

Основные правила

• Главное правило североамериканского этикета гласит: не следует говорить кому бы то ни было, что он(а) не следует правилам этикета, за двумя исключениями: 1) когда об этом специально спрашивают и 2) когда правильному поведению обучают родители, воспитатели или руководство.
• Никогда не следует заранее извиняться за грубость: «Не хочу показаться грубым, но…» — не лучшее начало разговора. Фраза «извините, мы тут пошепчемся», — тоже не делает разговор шёпотом приемлемым в обществе.
• Нельзя использовать особенности своей (суб)культуры для оправдания грубости, можно только для оправдания чрезмерной вежливости. Например, заявления типа «У нас как-то не принято посылать письма с благодарностями», — неприемлемы.
• Когда чьё-то поведение становится нетерпимым, следует привлечь внимание менеджера заведения или полиции. Если конфликт случился в частном доме, только хозяин, и желательно наедине, может поговорить об этом с виновником происшествия и в крайнем случае вежливо попросить его удалиться, но не «убираться вон».
• Каждый имеет право делать выводы о чужих личных достоинствах и недостатках, но их следует держать при себе, а не делиться с какой бы то ни было компанией.

Общие стандарты

Культурная идентичность и особенности

• Этикет североамериканцев позволяет им выбирать свою культурную, расовую, половую идентичность, а также сексуальную ориентацию, и в обществе выражать сомнение в правильности чужого выбора не принято. В профессиональном и прочих отношениях это считается несущественным.
• Считается невежливым делать какие-либо выводы о людях на основании их манеры говорить, общаться, вести себя в обществе, а также их гражданства, национальности или происхождения, принадлежности к той или иной семье, образования, экономического статуса, вероисповедания и т. д. Не следует также как-либо комментировать всё вышеперечисленное. Например, неправильно строить предположения о привычках или сексуальном поведении на основании половой ориентации.
• Следует избегать каких-либо разговоров или пытаться узнать что-либо из вышеперечисленного о ком бы то ни было в приличном обществе. Даже упоминание об этом может быть расценено как неприличное. Например, иностранец, назвавший афроамериканца негром, скорее всего будет считаться расистом.

Личное пространство и личная информация

• Жители американского Запада, особенно чувствительные в отношении своего личного пространства, чувствуют себя неловко, если кто-либо приближается к ним на расстояние менее вытянутой руки. Терпимым это считается только в толпе или в подобных стеснённых обстоятельствах.
• Считается невежливым, особенно при первой встрече, задавать вопросы о религиозных и политических взглядах, возрасте, весе и прочих физических параметрах, женат собеседник или встречается с кем-либо. Можно раскрывать такого рода информацию только о себе, если это уместно. Личная информация считается доступной лишь для близких и родственников.
• Допустимо говорить комплименты относительно внешнего вида, одежды и причёски, но не следует намекать, что раньше было хуже (похудел, поправился, выглядит здоровее, чем прежде и т. п.). Невежливо также негативно комментировать чьё-либо состояние в выражениях типа «усталый» или «плохо выглядишь», кроме тех случаев, когда возникает серьёзная угроза для здоровья.
• Считается крайне неприличным спрашивать женщину, не беременна ли она, даже если это вполне очевидно, или трогать её живот, за исключением тех случаев, когда она сама об этом просит.

Титулы и формы вежливого обращения

• Хотя обращение по имени к малознакомым людям в Америке широко распространено, оно считается фамильярным и в норме принято только среди родственников. Вежливым обращением считается только обращение по фамилии или должности с прибавлением академической степени, звания или слов «мистер», «мисс» или «миссис». Если собеседник предлагает обращаться к нему по имени, это означает приглашение подружиться, если же такое предложение не было высказано, то собеседник предпочитает держать дистанцию.
• Если профессиональный, академический, военный или политический титул собеседника известен (судья, полковник, преподобный, сенатор, доктор, профессор…), предпочтительнее использовать его, но употребление обычного «мистер» или «мисс» также допустимо.
• Если фамилия собеседника неизвестна, при обращении к мужчине, особенно в почтенном возрасте, допустимо употребление слова «сэр» без фамилии (в сочетании с именем или фамилией оно используется только при обращении к титулованным английским дворянам). Аналогичное обращение к женщине — «мадам» (звук д может быть опущен, «ма-ам»), а к девочке — «мисс», которое может также употребляться с именем или фамилией. В то же время слово «мистер» невежливо употреблять без фамилии, это может означать либо намеренную грубость, либо выдавать невежество, свойственное иностранцам. В латиноязычной среде слово «сеньор» можно употреблять вместо обоих обращений, «сэр» или «мистер», то есть как с фамилией, так и без неё. Обращение «молодой человек» (young man) или «девушка» (young lady) употребляется только по отношению к детям и подросткам и считается менторским.
• Обращение «миссис» допустимо только к замужней женщине. Когда семейное положение неизвестно, используют обращение «миз», дама сама внесет ясность, если того пожелает. Оба обращения могут быть использованы как с именем, так и с фамилией, а если дама замужем, — как с фамилией мужа, так и с собственной девичьей фамилией. Однако, если дама предпочитает только один из указанных способов обращения, её выбор следует уважать.

Язык

• Поправлять произношение собеседника или заканчивать за него фразы считается неприемлемым, если только он сам об этом не просит. Переспросить или уточнить, что собеседник желает сказать, допустимо, но если речь не идёт о вопросах жизни и смерти, то предпочтительно избегать повторений и пытаться найти какие-то альтернативные способы прийти к взаимопониманию (например, спросить о подробностях).
• Никогда не следует критиковать произношение или бедность языкового запаса собеседника. Любая попытка объясниться должна приниматься с уважением.
• Во франкоязычных регионах Канады считается неприличным ожидать обслуживания на английском языке. Франкоязычные могут не говорить по-английски, а англоязычные — по-французски. Если языковые предпочтения собеседника известны, то предпочтительнее обращаться к нему на его родном языке или уведомить его, что Вы на этом языке объясняться не в состоянии. Например, рекомендуется выучить простую фразу по-французски «Pardon. Je ne parle pas français. Parlez-vous anglais?» (Прошу прощения, я не говорю по-французски, Вы говорите по-английски?).
• Хотя в США по-английски говорит большинство населения, владение этим языком здесь также не обязательно. В некоторых районах больших городов (Нью-Йорк, Чикаго, Лос-Анджелес, Хьюстон, Майами) английский вообще не употребляется, и гости либо должны объясняться на языке местных жителей (чаще всего испанский или китайский, иногда итальянский, французский, немецкий, польский, украинский или русский), либо объясняться на ломаном английском.

Деньги

• Хотя это часто происходит, обсуждение финансового положения, собственности и чьего-либо богатства или бедности считается невежливым. Никогда не следует спрашивать у кого бы то ни было, какая у него (неё) заработная плата.
• При расчетах передавать деньги из рук в руки допустимо, только если поблизости нет для этого стола или стойки бара. Финансовую помощь лучше предлагать настолько вежливо, насколько это позволяют обстоятельства.

Головной убор

• Для мужчин носить головной убор в помещении считается невежливым, однако снимать его не обязательно в коридорах или в лифте. Всегда полагается снимать головной убор в зданиях церквей, принимая пищу, сидя за столом, а также при исполнении национального гимна. Эти правила распространяются и на женщин, носящих головные уборы мужские или унисекс (например, бейсбольные кепки). В зданиях синагог или молитвенных домов сикхов головной убор, напротив, следует надевать. На повязки и иные медицинские средства, закрывающие голову, правила о головных уборах не распространяются
• Для женщин до середины XX века носить головной убор вне дома считалось обязательным, но в наше время этикет допускает несоблюдение этого требования. Принимая гостей, хозяйка должна быть с непокрытой головой.

Личная культура

• Невежливо зевать в присутствии посторонних, в крайнем случае, следует прикрывать рот рукой.
• Сморкаться допустимо только в носовой платок или салфетку, но ни в коем случае не за едой. Лучше для этого выйти и где-нибудь уединиться.
• Кашель, чихание и отрыжка в обществе допустимы только в носовой платок.
• Жевать с открытым ртом, чавкать и производить иные громкие звуки во время приёма пищи считается неприличным.
• В обществе не следует пускать газы, но если это произошло, не следует делать никаких комментариев, даже извиняться.

Личная жизнь

Эти правила являются общими для США и Канады и описывают приличия, принятые в кругу близких и друзей.

Приглашения

• Правила гостеприимства требуют, чтобы приглашающий позаботился обо всём, что требуется для приглашённого. Однако место для ночлега в этот список не входит. Гость должен сам позаботиться о транспорте и ночлеге, если в этом есть необходимость, а также должен быть одет соответственно случаю. Хозяин может вместе с приглашением дать рекомендации относительно выбора одежды. Хозяин не должен ожидать от гостя участия в финансировании мероприятия («в складчину»).
• Если намечается встреча с долевым участием, главный организатор не считается хозяином, и поэтому может распределять организационные обязанности между участниками. Чтобы не возникло недоразумений, в этом случае обязанности участников определяются сразу при рассылке предложений о встрече, а не потом, когда «приглашение» уже принято.
• Приглашения не должны содержать какой бы то ни было информации о подарках, в том числе отказа хозяина от подарков.. Гости должны подумать о подарке только в том случае, если они остаются у хозяина дольше, чем на один день.
• Приглашение распространяется только на тех, кто в нём упомянут. «Мистер и миссис Ивановы» не значит «Мистер и миссис Ивановы со всеми детьми и родственниками». В последнем случае в приглашении не принято указывать «…и вся их семья», а перечисляют всех поименно. Если в приглашении упомянуто несколько человек, то принять его могут не все. Например, миссис Иванова может явиться без мужа, а её супруг и дети — прислать открытку с извинениями.
• Обычно принято приглашать вместе с супругой или супругом, женихом, невестой, а также подружкой или бойфрендом, с которым приглашённая или приглашённый вместе живут или встречаются достаточно длительное время, чтобы все знали об установившихся между ними отношениях. Поскольку в приглашении принято указывать имя, в тех случаях, когда хозяину оно неизвестно, следует спросить об этом у приглашаемого. Если вместе приглашенная пара не живёт, хозяин должен также узнать, не только с кем приглашённый желает прибыть, но и по каким адресам отправлять отдельные письменные приглашения, если таковые соответствуют обстоятельствам. В том случае, когда приглашение получил только один из пары, он может вежливо предложить хозяину послать также второе приглашение. Однако это недопустимо по отношению к людям, с которыми у приглашённого на самом деле тесных личных отношений нет, а они, например, лишь желательны. Ни гости, ни хозяин не должны оказаться в ситуации сводничества.
• Получив приглашение, следует ответить тем же способом, каким оно поступило, то есть по телефону, если хозяин звонил, письменно, если приглашение пришло почтой и т. д. Уведомить хозяина, принято приглашение или отклонено, следует даже в том случае, если пометка с просьбой прислать ответ на нём отсутствует, иначе хозяин будет чувствовать себя оскорбленным невниманием. Принять приглашение значит связать себя определёнными обязательствами, и если они по какой-то причине не могут быть выполнены, приглашение следует отклонить. Ответ «может быть» этикет в таких случаях не допускает. Не явиться или отклонить уже принятое приглашение нельзя, этим можно обидеть хозяина и расстроить его планы. Исключения ранее допускались только в случае серьёзной болезни, смерти членов семьи или получения приглашения на другое мероприятие, организуемое лично президентом США. В наше время очень срочная и важная работа также считается серьёзной причиной. О сложившихся обстоятельствах хозяина надо уведомить как можно раньше и принести соответствующие извинения. В отличие от России, где в гости допустимо опаздывать, в Северной Америке принято приходить хотя бы на несколько минут раньше назначенного времени, чтобы не заставлять других гостей ждать опоздавшего.
• Формальные приглашения принято писать от руки, но если гостей собирается много, допустимы менее формальные приглашения в виде типографских карточек.

Подарки

Любые подарки по любому поводу, в том числе к традиционным датам, например, по случаю праздника Рождества, должны считаться неожиданными и необязательными. Их следует принимать с улыбкой и благодарностью, выражая столь бурную радость, насколько позволяют обстоятельства.

• Ошибки.

Принимая подарок, не следует просить к нему товарный чек.

Рассылая приглашения, не следует заранее отказываться от подарков или требовать их только в виде наличных денег

Не следует в присутствии дарителя передаривать его подарок кому-то еще или пытаться вернуть его в магазин, чтобы получить деньги.

Не следует приглашать на «мальчишник» и другие предсвадебные торжества тех, кто не получит приглашения на саму свадьбу.

Как принимать, отказываться или использовать подарки

• Правильный ответ на любой подарок — вежливые слова благодарности. Поскольку подарки считаются неожиданными, не следует как бы то ни было негативно их оценивать. Например, не следует отвечать: «у меня уже такое есть», «это не в моем вкусе», «а другого цвета такое не производят?» или «мне это нравится, потому что это ты подарил(а)». Допустимо попытаться обменять подаренную одежду на такую же более подходящего размера, но так, чтобы даритель об этом не узнал.
• Не каждый подарок следует обязательно принимать. Например, если женатый пожилой мужчина дарит дорогие украшения молодой девушке, то ей следует с благодарностью вернуть подарок. Никто не обязан принимать в подарок щенка, если не имеет намерения заводить собаку. Активист движения за охрану животных не обязан принимать в подарок кожаный пиджак и т. д.
• Подарок переходит в собственность нового владельца, который может распорядиться им по своему усмотрению. Например, считается допустимым избавиться от него любым способом, подарить кому-то другому или продать, но не следует ставить об этом в известность дарителя. Соответственно, даритель не должен никогда впоследствии вспоминать или напоминать о своих подарках.

Выбор подарков

• Подарки принято дарить детям до 10 лет на день рождения либо молодым по случаю свадьбы или рождения ребенка. Во всех остальных случаях подарки необязательны, поэтому на перечисленные праздники приглашают только родных и близких, от которых подарки ожидаются.
• Согласно североамериканскому этикету, на личных и религиозных праздниках (день рождения, свадьба, Рождество и т. п.) дарить наличные деньги, чеки или кредитные карты считается неправильным. Приглашенный должен достаточно хорошо знать хозяина, чтобы самому выбрать для него подарок. Наличные обычно дарят только малознакомым людям: подчинённым, посыльным, почтальону или швейцару. Тем не менее, деньги дарят, например, если даритель существенно старше, а одариваемый небогат.

Благодарности

• Следует благодарить за каждый нетривиальный подарок в письменном виде и в срок не более двух недель. В письме принято уточнять, за какой именно подарок благодарят. Свадебные подарки не являются исключением из этого правила, за них тоже следует благодарить письменно.
• Устно следует благодарить при каждом случае, а в письменном виде — не всегда, но если письмо написано искренне и неформально, то оно никогда не будет неприятным.
• Хотя открытки со стандартным текстом благодарности всегда есть в продаже, лучше написать от руки. В бизнесе принято распечатывать письма на принтере и от руки подписывать.
• Кроме письма можно в свою очередь сделать какой-то подарок, и в благодарность за ответный подарок также следует послать письмо. Отвечать на обычное письмо с благодарностями не обязательно, но и не возбраняется.
• Если подарок был получен в денежном выражении, в письме принято упомянуть, что было приобретено на эти деньги. Исключение составляют те случаи, когда сразу много гостей преподнесло свои подарки в виде денег, как это бывает на свадьбах. Тогда допустимо поблагодарить просто за «щедрый дар».

В гостях

• Принимая приглашение, не будет ошибкой уточнить, не надо ли что-то принести с собой, то есть не является ли вечеринка «складчиной». Если ответ отрицательный, то настаивать не следует. Даже если встреча действительно организуется «в складчину», то лучше считать гостем компании организаторов каждого, кто может принести не то, что соответствует общим ожиданиям.
• Являясь к кому-либо без приглашения, следует заранее предупредить хозяина о визите. На встречах, как формальных, например, на званом обеде, так и неформальных, типа пикников на природе, появляться незваным не следует. Исключение составляют только те неформальные встречи, о которых хозяин заранее оповещал как «открытых» для незваных гостей.
• Приходить в гости с подарком, как правило, не обязательно (см. раздел «Подарки»), но допустимо. Это могут быть цветы, напитки, которые можно поставить на стол, конфеты для детей и т. п. Такие подарки считаются благодарностью за гостеприимство, но не платой за него. Однако если кто-то несколько раз бывал в гостях у одних и тех же людей, то ожидается, что он также пригласит их к себе или в ресторан.
• Считается более приличным не приносить цветы с собой, а прислать их посыльным несколько ранее, чтобы хозяева могли подобрать для них вазу или подходящее место. Однако если цветы ожидаются от гостей, то хозяевам следует заранее озаботиться вазами и пр.
• Гость, пришедший раньше остальных, может предложить хозяевам помощь в подготовке приёма, но хозяева могут принять такую помощь только от самых близких друзей и родственников, поэтому гость не должен настаивать.
• В беседе гости могут разбиваться на группы, однако считается невежливым общаться с одним человеком слишком долго.

Угощение

• Гости не должны приносить в подарок что-либо, что нужно немедленно ставить на стол, например, ростбиф или лазанью, так как это может быть расценено, как пренебрежение к хозяевам, якобы неспособным поставить достойное угощение. Такое допустимо только по предварительной договорённости с хозяином.
• Все подарки, включая съедобные, должны быть такими, чтобы хозяин мог выбирать, разделить их со своими гостями или отложить на другой случай.
• Гости, если только это не ближайшие родственники, не должны требовать от хозяина чего-то соответствующего их ограничениям в диете. Если есть сомнения в том, что на столе найдется что-то подходящее, то лучше либо не ходить в гости голодным, либо вообще отказаться от приглашения. Со своей стороны, хозяин может заранее поинтересоваться у гостей, какой диеты они придерживаются, и ограничения можно обсудить, принимая приглашение, но не за столом.
• Приглашать гостей к столу следует не позднее, чем через полчаса после назначенного времени. Как минимум, в это время должны быть предложены закуски. Соответственно, гости не должны опаздывать. Напитки (хотя бы воду) следует подавать не позднее, чем через 10 мин после прибытия первого гостя, независимо от того, насколько рано он появился. Если кто-то из гостей опаздывает, хозяин не должен задерживать подачу блюд, каким бы важным ни был опаздывающий гость.
• Гость может отказаться от любого блюда до того, как оно попало на его тарелку. Если гостей обслуживают персонально, а не пускают блюдо по кругу, то хозяин должен спросить, не желает ли его гость то и это. Следует избегать ситуаций, когда гость сидит перед полной тарелкой пищи, к которой он не в состоянии прикоснуться из-за своих вкусов, плохого аппетита или ограничений в диете.

За столом

• Считается невежливым начинать есть раньше, чем наполнились тарелки у всех, кто сидит за столом. Обычно первым начинает есть хозяин или тот, кто сидит во главе стола. Исключение допускается для очень больших банкетов, когда горячее может остыть, пока официанты обслужат всех присутствующих.
• Если требуется на время выйти из-за стола, следует извиниться, иначе это будет воспринято как демонстративный акт. Объяснять причину не нужно, так как обычно выходят в туалет, а за столом об этом не говорят.
• Ни в коем случае не следует за столом как-либо комментировать выбор блюд соседями. Вопрос типа «почему Вы не едите мясо?» считается крайне грубым, так как даёт повод для вопросов о здоровье либо высказывания своих убеждений вегетарианцами и приверженцами разных религий.
• Не существует понятия «застолье», за столом обычно собираются семьёй, в тесном кругу.

Социальная жизнь

Этот раздел описывает отношения с незнакомыми и малознакомыми людьми.

В дверях

• Считается вежливым придержать дверь перед следующим прохожим, чтобы она не ударила его по лицу. В свою очередь, тот, перед кем дверь придерживают, должен поблагодарить.
• Нельзя ломиться в лифт, вагон, автобус и т. д., пока не вышли те, кто желает выйти. Если же кто-то мешает выйти, следует громко извиниться и попросить дать пройти.

Сидячие места

• Если количество сидячих мест в транспорте или в месте ожидания на вокзале, аэропорту, в приёмной зубного врача и т. д. недостаточно для всех присутствующих, можно уступить место тем, кто очевидно в этом нуждается, то есть инвалидам, беременным или пассажирам с грудными детьми. Требовать, чтобы молодые люди уступили место пожилым, невежливо, так как юноша с заболеванием ног может больше нуждаться в сидячем месте, чем здоровый мужчина в 75 лет.
• В Северной Америке не принято уступать место женщинам только потому, что они принадлежат к другому полу, это может быть расценено как флирт или сексизм (дискриминация по половому признаку).
• Если сидячих мест достаточно, то между сидящими должно быть хотя бы одно пустое место. Не следует подсаживаться близко к незнакомым людям, если в этом нет необходимости.
• По всем правилам, джентльмен не может сесть за стол до тех пор, пока дамы этого не сделали или не отказались сесть. Исключения составляют неформальные встречи, встречи за очень большим столом, где не обязательно ожидать, пока сядут все дамы, а также на работе.

В ресторане

• Если официанты следуют принятому этикету, то подзывать их нет необходимости, они подходят сами. Поэтому жестикулировать, подзывая официанта, считается грубым. В менее формальных обстоятельствах, например, если ресторан не в европейском стиле, можно подозвать официанта взглядом, кивком головы или подняв указательный палец, знак внимания. При необходимости можно вслух извиниться и, предпочтительно, назвать официанта по имени, которое обычно указано на его бедже. Если официант невнимателен, лучше поговорить с менеджером, чем гоняться за самим официантом по всему ресторану.
• Официанты не должны сами укладывать салфетку посетителя у него на коленях.
• Посетитель может вежливо разговаривать с официантом, но не обязан это делать, если занят разговором за столом.

Чаевые

• Чаевые обычно даёт только глава стола или главный организатор встречи. Гостям этого делать не следует, так как ставится под сомнение щедрость виновника торжества. Последний выдает чаевые официантам по завершении мероприятия.
• В прошлом считалось неприличным давать чаевые непосредственно владельцу ресторана, но в наше время это допустимо.
• Размеры чаевых в Северной Америке обычно составляют 15-20 % от суммы счета.
• Оставлять на столе мелкую монетку в качестве «чаевых» считается грубым. Если обслуживание было неудовлетворительным, лучше сказать об этом менеджеру и не давать чаевых совсем.

Общение со служащими

• С работниками ресторанов, магазинов, парикмахерских, банков, правительственных организаций и т. д. следует разговаривать вежливо. Грубость, считавшаяся нормой в прошлом, в наши дни неприемлема. Привлекать к себе внимание свистом, щёлканием пальцев, шелестением купюр или криком нельзя.
• Хотя служащие и посетители, особенно на американском Юге, часто обращаются друг к другу неформально («дорогуша», «милейший», «куколка»…), это неправильно и может быть расценено как покровительственный тон или просто показатель непрофессионализма. В данных обстоятельствах допустимы лишь формальные вежливые обращения: «сэр», «мадам», «мистер» или «миссис» Такая-то (см. раздел Титулы и формы вежливого обращения).

См. также

• Политическая корректность
• Этикет в Европе

Отрывок, характеризующий Этикет в Северной Америке

– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.


Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.