Эшби, Чарльз Роберт
| Эшби, Чарльз Pоберт | |
| Ashbee, Charles Robert | |
| Род деятельности: |
архитектор, дизайнер |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Эшби, Чарльз Pоберт (англ. Ashbee, Charles Robert; 17 мая 1863 — 23 мая 1942) — английский архитектор и дизайнер.
Был сторонником идей Джона Рескина и Уильяма Морриса, особенно касающихся социальной реформы.
В 1888 году основал Гильдию и Школу ремесел в лондонском Ист-Энде. Через семь лет школа была закрыта, но Гильдия, продолжала существовать много лет как важный центр идеалов периода Искусства и ремесел, производя мебель, металлические изделия, драгоценности, эмали и набивку на ткани. Среди сохранившихся построенных им зданий — несколько домов (1898-99 г.) в Чейн Уолк (Cheyne Walk), Лондон, в народном стиле. Также Эшби завершил много реставрационных проектов в Чиппинг Кэмдене (Chipping Campden), куда перевел Гильдию в 1902 году.
После встречи с Ф. Л. Райтом в 1900 году помогал распространять его идеи в Европе. Написал несколько книг.
Библиография
- «Книга коттеджей» (A Book of Cottages) 1906 г.,
- «Маленькие домики» (Little Houses) 1906 г.,
- «Мастерство в конкурентоспособной промышленности» (Craftsmanship in Competitive Industry) 1908 г.,
- «Современные английские изделия из серебра» (Modern English Silverwork), 1909 г.
Напишите отзыв о статье "Эшби, Чарльз Роберт"
Отрывок, характеризующий Эшби, Чарльз Роберт
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
