Гонсалес, Аслей

Аслей Гонсалес
Личная информация
Пол	мужской
Оригинальное имя	исп. Asley González Montero
Гражданство	Куба Куба
Специализация	Дзюдо
Дата рождения	5 сентября 1989(1989-09-05) (34 года)
Место рождения	Кайбариен, провинция Вилья-Клара, Куба
Рост	179 см
Вес	81 кг
Награды и медали Дзюдо (мужчины) Олимпийские игры Серебро Лондон 2012 до 90 кг Чемпионаты мира по дзюдо Бронза Париж 2011 до 90 кг Золото Рио-де-Жанейро 2013 до 90 кг Панамериканские игры Серебро Гвадалахара 2011 до 90 кг Серебро Торонто 2015 до 90 кг Чемпионаты Америки по дзюдо Золото Гвадалахара 2011 до 90 Серебро Монреаль 2012 до 90 Золото Сан-Хосе 2013 до 90 Серебро Эдмонтон 2015 до 90

Аслей Гонсалес (исп. Asley González Montero; род. 5 сентября 1989, Кайбариен, Вилья-Клара, Куба) — кубинский дзюдоист выступающий в средней весовой категории до 90 кг. Серебряный призёр олимпийских игр (2012), чемпион мира (2013), бронзовый призёр чемпионата мира (2011), серебряный призёр панамериканских игр (2011, 2015), многократный победитель чемпионата Америки и национального первенства.

Биография

В 2012 году на летних Олимпийских играх в Лондоне в полуфинале победил российского дзюдоиста Кирилла Денисова, но в финале проиграл корейскому дзюдоисту Сон Дэ Нам, и завоевал серебряную медаль в весовой категории до 90 кг.

Выступления на Олимпиадах

Олимпиада	Дисциплина	Место
Пекин 2008	дзюдо, мужчины до 90 кг	13 место
Лондон 2012	дзюдо, мужчины до 90 кг	2 место

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/go/asley-gonzalez-1.html Аслей Гонсалес] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
• [www.judoinside.com/judoka/46200/Asley_Gonzalez Профайл на сайте judoinside.com]  (англ.)
• [www.alljudo.net/judoka-14069-gonzalez-asley.html Профайл на сайте alljudo.net]  (фр.)

Отрывок, характеризующий Гонсалес, Аслей

Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.