Юлиан (викарий Рима)
Поделись знанием:
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
| Юлиан лат. Iulianus | ||
| ||
|---|---|---|
| Смерть: | 362 | |
Юлиан (лат. Iulianus) — римский политический деятель второй половины IV века.
О биографии Юлиана сохранилось мало данных. В 360 году он занимал должность викария Рима. По сообщению римского историка Аммиана Марцеллина, Юлиан был убит в 362 году, поскольку являлся сторонником умершего к тому времени императора Констанция II[1].
Напишите отзыв о статье "Юлиан (викарий Рима)"
Примечания
- ↑ Аммиан Марцеллин. Деяния. XXII. 11. 1.
Литература
- Jones, A. H. M. Iulianus 10 // Prosopography of the Later Roman Empire / A. H. M. Jones, J. R. Martindale, J. Morris. — Cambridge University Press, 1971. — Vol. I : A.D. 260–395. — P. 470. — ISBN 0-521-07233-6 [2001 reprint].
Отрывок, характеризующий Юлиан (викарий Рима)
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
