Юнге, Эдуард Андреевич

Эдуард Андреевич Юнге
Дата рождения:	12 ноября 1831(1831-11-12)
Место рождения:	Митава, Российская империя
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	15 сентября 1898(1898-09-15) (66 лет)
Место смерти:	Ялта, Российская империя
Супруга:	Е. Ф. Толстая
Награды и премии:

Юнге Эдуард Андреевич (1831, Добленский уезд Курляндской губернии — 1898, Ялта) — действительный тайный советник, врач-окулист, профессор, основатель Коктебеля.

Биография

Родился в Курляндии в немецко-лютеранской семье Иоганна Генриха Юнге и Гертруды Гейдель. Крещён в Риге.

Окончил рижскую гимназию, затем медицинский факультет Имперского Московского университета (1856). В том же году отправился за границу в клинику глазных болезней профессора Альбрехта Грефе. Учился у профессоров Германа Гельмгольца, Вирхова.

В 1860 году возвратился в Россию, получил степень доктора медицины за диссертацию «Beitrage zur pathologischen Anatomie in der getigerten Nerzthaut» (опубликована в «Archiv f. Ophthalmologie», 1859). Начал преподавать на кафедре офтальмологии в Санкт-Петербургской медико-хирургической академии, где основал клинику глазных болезней. В 1861 году был назначен профессором-консультантом глазных болезней в г. Санкт-Петербург. В том же году побывал в Северной Африке (Египет, Тунис, Марокко), изучая глазные болезни. Успешно лечил катаракту у местных жителей методом хирургической экстракции.

Начальник первой в России и второй в мире кафедры офтальмологии Военно-медицинской (медико-хирургической) академии (1860—1882). Создал школу русских офтальмологов. Инициировал организацию кафедр глазной хирургии, ввел должности окружных военных окулистов. В числе его учеников: Добровольский, Рейх, Тихомиров, Ходин. Изучал проблему лечения пигментного ретинита. Внедрил в офтальмологическую практику офтальмоскоп.

Имел обширную частную практику в Санкт-Петербурге. Одним из его пациентов был Достоевский, получивший травму глаза во время одного из эпилептических эпизодов в 1866 г.

В 1883—1890 годах — директор Сельскохозяйственной Петровской академии.

В 1883 году, выйдя в военную отставку, приобрёл земли в окрестностях болгарской деревни Кок-Тебель с целью формирования обширного поместья.
Благоустроил собственное имение. Построенная им запруда на арыке дала пресную воду хозяйству, что позволило озеленить усадьбу, развести плодовый сад, виноградник. Был устроены пруд, ток для молотьбы зерна и винодельня с подвалом, большой каменный ледник. Постепенно сформировался хозяйственный двор с кухней, амбаром, конюшней, коровником, свинарником, прачечной. Вёл работы по строительству в долине Еланчика запрудных сооружений для воды, для орошения земель Коктебельской долины. С переменным успехом занимался виноделием.

После отказа в финансовой помощи от Ермолова, с 1890-х годов Юнге распродаёт часть имения, небольшими участками, под дачи. Одними из покупателей, в 1893 году, стали Павел фон Теш и Елена Оттобальдовна Кириенко-Волошина (гражданская жена П. П. фон Теша), выстроившая на своей земле дачу, где вместе с ней поселился сын, поэт Максимилиан Волошин. Начинается формирование дачного посёлка.

Семья

Жена — Екатерина Фёдоровна Юнге (урожденная графиня Толстая, 1843—1913). Пейзажистка, известна рядом своих работ с видами Ялты и Крыма. Активная участница художественной жизни Москвы и Крыма, мемуаристка (её воспоминания были изданы в Москве в 1914 году). Держала либеральный салон.
Сыновья — Владимир Эдуардович Юнге (1864—1902) , Фёдор Эдуардович Юнге (1866-1927), Александр Эдуардович Юнге (1872- 1921), Сергей Эдуардович Юнге (1879—1902).

С начала 1890-х годов супруги жили раздельно, гражданской женой Э. А. Юнге стала Надежда Васильевна Миловская (1847—1906), жившая в Коктебеле и занимавшаяся в имении хозяйством.

Семейный склеп Юнге в Коктебеле

Э. А. Юнге умер в Ялте в 1898 году, после тяжёлой болезни. Он был похоронен на кладбище села Никита. В конце 1898 года прах Эдуарда Юнге перезахоронили в Коктебеле. Он, а затем два его сына, Сергей и Владимир, умершие один за другим в Коктебеле в 1902 году, были захоронены в семейном склепе Юнге, который был спроектирован на прибрежном холме близ их имения (44°58′01″ с. ш. 35°15′51″ в. д.44.96694° с. ш. 35.26417° в. д. / 44.96694; 35.26417   ). Склеп в советское время был разрушен, в настоящее время установлены мемориальные таблички. Фрагменты склепа подняты со дна моря, но не реставрированы.

Известные труды

1. «Zur Histologie der Glashaute» («Medic. Centralbl.», 1857);
2. «Was der ophthalmologie Noth thut?» («Vortrag in der Gesellschaft f. Aerzte und Naturforscher in Heidelberg», 1859);
3. «Ueber die intraocularen Druckverhaltnisse» («Vortrag. in Congress der Ophthal. in Heidelberg» сентябрь, 1859);
4. «Ophthalmologischmicroscopische Notizen» («Archiv f. Ophthalmologie», 1859);
5. «Veranderungen der Netzhaut nach continuirlichen Druck eines Tumors auf den Nervus opticus»; «О механическом центре глазного яблока»; «Действие сернокислого атропина в разных концентрациях» («Труды Общества Русских Врачей в Санкт-Петербурге», 1867);
6. «Эпителиальная форма трахомы» (ibid., 1869);
7. «Несколько слов о так называемой ophthalmia militaris» («Московская Медицинская Газета», 1861).

Ср. В. Н. Долганов «Краткий исторический очерк деятельности академической окулистической клиники Императорской военно-медицинской академии с 1873 по 1898 г.» (СПб., 1898).

Литература

• Юнге, Эдуард Андреевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [feodosia.euro.ru/album/och3.htm С. Зеленский «Необычные развалины в Коктебеле»]
• [www.seahorse.crimea.ua/istorija/26-semja-junge-osnovateli-dachnogo-koktebelja.html Семья Юнге — основатели дачного Коктебеля]
• [kri.su/guide/horod-koktebel-headline/koktebel.html Семья Юнге — основатели дачного Коктебеля. Эдуард Юнге]
• [www.r-g-d.org/node/27257 генеалогическое древо Юнге на сайте РГД]
• [ru.rodovid.org/wk/Запись:113249 генеалогическое древо Юнге на сайте Родовид]

Отрывок, характеризующий Юнге, Эдуард Андреевич

Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
Император находится при армии, чтобы воодушевлять ее, а присутствие его и незнание на что решиться, и огромное количество советников и планов уничтожают энергию действий 1 й армии, и армия отступает.
В Дрисском лагере предположено остановиться; но неожиданно Паулучи, метящий в главнокомандующие, своей энергией действует на Александра, и весь план Пфуля бросается, и все дело поручается Барклаю, Но так как Барклай не внушает доверия, власть его ограничивают.
Армии раздроблены, нет единства начальства, Барклай не популярен; но из этой путаницы, раздробления и непопулярности немца главнокомандующего, с одной стороны, вытекает нерешительность и избежание сражения (от которого нельзя бы было удержаться, ежели бы армии были вместе и не Барклай был бы начальником), с другой стороны, – все большее и большее негодование против немцев и возбуждение патриотического духа.
Наконец государь уезжает из армии, и как единственный и удобнейший предлог для его отъезда избирается мысль, что ему надо воодушевить народ в столицах для возбуждения народной войны. И эта поездка государя и Москву утрояет силы русского войска.
Государь отъезжает из армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но положение начальства армий еще более путается и ослабевает. Бенигсен, великий князь и рой генерал адъютантов остаются при армии с тем, чтобы следить за действиями главнокомандующего и возбуждать его к энергии, и Барклай, еще менее чувствуя себя свободным под глазами всех этих глаз государевых, делается еще осторожнее для решительных действий и избегает сражений.
Барклай стоит за осторожность. Цесаревич намекает на измену и требует генерального сражения. Любомирский, Браницкий, Влоцкий и тому подобные так раздувают весь этот шум, что Барклай, под предлогом доставления бумаг государю, отсылает поляков генерал адъютантов в Петербург и входит в открытую борьбу с Бенигсеном и великим князем.
В Смоленске, наконец, как ни не желал того Багратион, соединяются армии.
Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу v рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодушия, несмотря на старшинство чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним. Багратион лично, по приказанию государя, доносит ему. Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». Рой Браницких, Винцингероде и тому подобных еще больше отравляет сношения главнокомандующих, и выходит еще меньше единства. Сбираются атаковать французов перед Смоленском. Посылается генерал для осмотра позиции. Генерал этот, ненавидя Барклая, едет к приятелю, корпусному командиру, и, просидев у него день, возвращается к Барклаю и осуждает по всем пунктам будущее поле сражения, которого он не видал.