Вайшнорас, Юозас Томович
| Юозас Вайшнорас | |
| Juozas Vaišnoras | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Партия: | |
| Род деятельности: |
нарком финансов и зампред совнаркома Литовской ССР, политзаключенный, редактор, переводчик |
Юозас Томович Вайшнорас (лит. Juozas Vaišnoras, 16 сентября 1911, Lipliūnuose — 21 июня 1972, Вильнюс) — литовский коммунист, партийный деятель, редактор и переводчик[1].
Содержание
Биография
В 1923—1937 годах входил в Студенческий союз varpininkų. В 1936—1937 годах редактировал нелегальную газету „Antifašistas“ («Антифашист»). В 1937 году окончил Университет Витовта Великого. В 1939—1940 годах работал в газете «Народные права» (Už liaudies teises).
С июля 1940 по май 1941 года — Министр финансов Литовской ССР, Народный комиссар финансов Литовской ССР. В 1940—1945 годах — член ВКП(б). В 1940—1945 годах заместитель председателя Совета Народных комиссаров Литовской ССР. В 1944—1945 годах одновременно председатель Госплана (комиссии по планированию) Лит. ССР. В 1941—1944 годах постоянный представитель Совета Народных комиссаров Литовской ССР Совнаркоме СССР. Одновременно в 1942—1943 годах редактор газеты «Советская Литва» (Tarybų Lietuva).
Арест
В 1945 году арестован. Заключенный Бутырской тюрьмы, затем — лагерей в Боровичах, Севураллага и Степлага. В заключении до 1955 года[2].
После освобождения
Вернулся в Вильнюс в 1957, занимался научной работой и литературным трудом, переводил на литовский язык фантастику и художественную литературу[3].
30 марта 1963 года послал на адрес редакции "Нового мира" большое письмо А. И. Солженицыну с положительным откликом на повесть "Один день Иван Денисовича". Письмо состоит, в основном, из перечислений, каких прекрасных коммунистов Вайшнорас встретил среди заключенных[4]. Продолжилась ли после этого письма переписка неизвестно, но Солженицын включил Вайшнораса в число 257 лиц, на чьих свидетельствах основана книга.
Автор не законченных и не опубликованных воспоминаний[5].
Напишите отзыв о статье "Вайшнорас, Юозас Томович"
Примечания
- ↑ И примечания в книге («Дорогой Иван Денисович!..»: Письма читателей: 1962—1964 / Дом рус. зарубежья им. А. Солженицына. — М.: Рус. путь. 2012. с. 205.) и именной указатель (Левицкая Н. Г., Шумилин А. А., Сафонов Н. Н., Разумов А. Я. (сост.) Именной указатель // Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ. 1918-1956. Опыт художественного исследования. М: АСТ—Астрель. 2010. Том 3, стр. 534.) содержат сведения о том, что Вайшнорас был до ареста профессором в Вильнюсе. Литовские источники это не подтверждают.
- ↑ Левицкая Н. Г., Шумилин А. А., Сафонов Н. Н., Разумов А. Я. (сост.) Именной указатель // Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ. 1918—1956. Опыт художественного исследования. М: АСТ—Астрель. 2010. Том 3, стр. 522—627.
- ↑ Romas Šarmaitis. Juozas Vaišnoras. Tarybų Lietuvos enciklopedija, T. 4 (Simno-Žvorūnė). – Vilnius: Vyriausioji enciklopedijų redakcija, 1988. 424 psl.
- ↑ Ю. Т. Вайшнорас — А. И. Солженицыну. 30 марта 1963] // «Дорогой Иван Денисович!..»: Письма читателей: 1962—1964 / Дом рус. зарубежья им. А. Солженицына. — М.: Рус. путь. 2012. с. 200-205.
- ↑ [left.ru/2008/5/butkus174.phtml?print Жильвинас Буткус Окровавленная Литва. Националистический террор и его причины]
Отрывок, характеризующий Вайшнорас, Юозас Томович
Гусар ничего не ответил.– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
