Яковлев, Александр Александрович (архитектор)
| Александр Александрович Яковлев | |
 | |
| Основные сведения | |
|---|---|
| Страна |
Российская империя, СССР |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Работы и достижения | |
| Работал в городах | |
| Архитектурный стиль | |
| Важнейшие постройки | |
Александр Александрович Яковлев (23 января 1879, Санкт-Петербург — 4 октября 1951, Горький) — русский и советский архитектор, работавший в Санкт-Петербурге (Петрограде) и Нижнем Новгороде (Горьком).
Биография
В 1903 году окончил архитектурное отделение Высшего художественного училища Императорской Академии Художеств в Санкт-Петербурге. После окончания учёбы отбывал в течение года воинскую повинность.
С 1904 по 1912 год работал в Болгарии в городе Софии с академиком А. Померанцевым над строительством храма-памятника Александра Невского[1].
В 1912 году получил заказ на постройку пятиэтажного приюта для детей в Санкт-Петербурге. В годы Первой мировой работал в Артиллерийском Ведомстве архитектором на Охтинском заводе взрывчатых веществ.
В 1917—1920 годах работал на Кулебакском горном заводе, заведующим хозяйственно-строительным отделом. Спроектировал для завода рабочий посёлок и ряд хозяйственных построек[2].
В 1920 году перешёл на Выксунский завод.
В 1924 году переехал в Нижний Новгород, где был нанят на должность заведующего техническо-строительного отдела при Губкоммунотделе. С апреля 1929 года исполнял обязанности технического директора треста «Нижкомстрой». 1 января 1932 года назначен главным архитектором горсовета города Горького, заместителем председателя городского экспертного совета и председателем бюро по архитектурно-художественному оформлению города.
С 1933 года является членом Союза архитекторов СССР.
Скончался 4 октября 1951 года. Похоронен на Бугровском кладбище.
Работы
В Санкт-Петербурге
- Бывшее здание приюта для детей-идиотов и эпилептиков Братства во имя Царицы Небесной с примыкающей часовней при домовой церкви иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радость» в неорусском стиле, завершённое А. А. Яковлевым в 1914—1915 годах, находится в Санкт-Петербурге на ул. Воскова, 1.
В Нижнем Новгороде
По его проектам в Горьком построено большое количество жилых и общественных зданий и сооружений. В том числе:
- Чернопрудский «небоскрёб» (1927);
- жилой квартал на ул. Грузинской и Дзержинской (ныне Алексеевской) (1928);
- Дом студента с кинотеатром «Рекорд» (1935);
- монумент героям и мученикам революции 1905 года на пл. Свободы (1930);
- памятник В. И. Ленину в Сормовском районе (1927)
- Nizhny Novgorod. Piskunova St, 11.jpg
Дом студента с кинотеатром «Рекорд» (ул. Пискунова, 11)
- Gorky City. Dzerzhinsky Street (now Alekseevskaya St).jpg
Чернопрудский «небоскрёб» (улица Пискунова, 15/8)
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Памятник героям и жертвам революции 1905 года
Напишите отзыв о статье "Яковлев, Александр Александрович (архитектор)"
Примечания
- ↑ Бусева-Давыдова И. Л. Александра Невского собор в Софии // Большая российская энциклопедия / С. Л. Кравец. — М: Большая Российская энциклопедия, 2005. — Т. 1. — С. 446—447. — 768 с. — 65 000 экз. — ISBN 5-85270-329-X.
- ↑ [sundry.wmsite.ru/moja-genealogija/arh-hud-jakovlev/tvorenija-jakovleva Краткая автобиография Яковлева Александра Александровича], 1932, «В 1917 году я поступил на Кулебакский Горный Завод заведующим строит-хозяйственным отделом. За этот период мною были разработаны проекты рабочего поселка, каменной бани, школы, лаборатории и др.»
Ссылки
- [niznov-nekropol.ucoz.ru/index/jakovlev_a_a/0-472 Яковлев Александр Александрович] // Нижегородский некрополь
- Татьяна Кучерова. [www.opentextnn.ru/space/nn/?id=528 Преобразователь городской среды: архитектор Александр Александрович Яковлев (1879—1951)]
- Ирина Михайловна Яковлева. Автобиография и некоторые творения А. А. Яковлева, моего деда.
- [sundry.wmsite.ru/moja-genealogija/arh-hud-jakovlev Архитектор-художник А. А. Яковлев]
Отрывок, характеризующий Яковлев, Александр Александрович (архитектор)
– Нет, – обратился он вдруг к Бертье, – я не могу послать Клапареда. Пошлите дивизию Фриана, – сказал он.Хотя не было никакого преимущества в том, чтобы вместо Клапареда посылать дивизию Фриана, и даже было очевидное неудобство и замедление в том, чтобы остановить теперь Клапареда и посылать Фриана, но приказание было с точностью исполнено. Наполеон не видел того, что он в отношении своих войск играл роль доктора, который мешает своими лекарствами, – роль, которую он так верно понимал и осуждал.
Дивизия Фриана, так же как и другие, скрылась в дыму поля сражения. С разных сторон продолжали прискакивать адъютанты, и все, как бы сговорившись, говорили одно и то же. Все просили подкреплений, все говорили, что русские держатся на своих местах и производят un feu d'enfer [адский огонь], от которого тает французское войско.
Наполеон сидел в задумчивости на складном стуле.
Проголодавшийся с утра m r de Beausset, любивший путешествовать, подошел к императору и осмелился почтительно предложить его величеству позавтракать.
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.
Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
