Ярды (фильм)
Ярды | |
The Yards | |
Жанр | |
---|---|
Режиссёр | |
Продюсер |
Кристофер Гуд, Джон Гордон, Керри Орент |
Автор сценария |
Джеймс Грэй, Мэтт Ривз |
В главных ролях | |
Оператор | |
Композитор | |
Кинокомпания | |
Длительность |
115 мин — R |
Бюджет |
24 млн $ |
Страна | |
Год |
27 апреля 2000 |
IMDb | |
«Ярды» (англ. The Yards) — криминальный триллер режиссёра Джеймса Грэя с Марком Уолбергом и Хоакином Фениксом в главных ролях. Слоган фильма — There’s nothing more dangerous than an innocent man.
Сюжет
Лео Хэндлер (Марк Уолберг) выходит из тюрьмы, где он отбывал наказание за кражу автомобиля, которую он на самом деле не совершал. В поисках работы он обращается за помощью к своему дяде Фрэнку, начальнику одного из депо в Нью-Йоркском метро, и находит у него в штате место. Там же работает его старый друг Вилли (Хоакин Феникс), который занялся опасными делами. С его помощью Лео попадает в опасный мир мошенничества и больших денег. Теперь он знает слишком многое, но ошибается и становится мишенью. Ему нужно бежать, чтобы вывести Вилли и его компанию на чистую воду.
В ролях
Актёр | Роль |
---|---|
Марк Уолберг | Лео Хэндлер |
Хоакин Феникс | Вилли Гутьеррес |
Шарлиз Терон | Эрика Штольц |
Джеймс Каан | Фрэнк Олкин |
Эллен Бёрстин | Вэл Хэндлер |
Фэй Данауэй | Китти Олкин |
Напишите отзыв о статье "Ярды (фильм)"
Ссылки
- «Ярды» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.boxofficemojo.com/movies/?id=yardsthe.htm «Ярды»] (англ.) на сайте Box Office Mojo
|
Отрывок, характеризующий Ярды (фильм)
В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.