Ярды (фильм)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ярды
The Yards
Жанр

триллер, драма

Режиссёр

Джеймс Грэй

Продюсер

Кристофер Гуд, Джон Гордон, Керри Орент

Автор
сценария

Джеймс Грэй, Мэтт Ривз

В главных
ролях

Марк Уолберг
Хоакин Феникс
Шарлиз Терон
Джеймс Каан

Оператор

Харрис Савидис

Композитор

Говард Шор

Кинокомпания

Miramax Films

Длительность

115 мин — R

Бюджет

24 млн $

Страна

США США

Год

27 апреля 2000

IMDb

ID 0138946

К:Фильмы 2000 года

«Ярды» (англ. The Yards) — криминальный триллер режиссёра Джеймса Грэя с Марком Уолбергом и Хоакином Фениксом в главных ролях. Слоган фильма — There’s nothing more dangerous than an innocent man.



Сюжет

Лео Хэндлер (Марк Уолберг) выходит из тюрьмы, где он отбывал наказание за кражу автомобиля, которую он на самом деле не совершал. В поисках работы он обращается за помощью к своему дяде Фрэнку, начальнику одного из депо в Нью-Йоркском метро, и находит у него в штате место. Там же работает его старый друг Вилли (Хоакин Феникс), который занялся опасными делами. С его помощью Лео попадает в опасный мир мошенничества и больших денег. Теперь он знает слишком многое, но ошибается и становится мишенью. Ему нужно бежать, чтобы вывести Вилли и его компанию на чистую воду.

В ролях

Актёр Роль
Марк Уолберг Лео Хэндлер Лео Хэндлер
Хоакин Феникс Вилли Гутьеррес Вилли Гутьеррес
Шарлиз Терон Эрика Штольц Эрика Штольц
Джеймс Каан Фрэнк Олкин Фрэнк Олкин
Эллен Бёрстин Вэл Хэндлер Вэл Хэндлер
Фэй Данауэй Китти Олкин Китти Олкин

Напишите отзыв о статье "Ярды (фильм)"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Ярды (фильм)

В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.