Первое правило волшебника

Первое правило волшебника
Wizard’s First Rule
Автор:	Терри Гудкайнд
Жанр:	фэнтези
Язык оригинала:	русский, перевод с английского
Оригинал издан:	1994
Переводчик:	Г.Мурадян, В. Кравченко, С. Луговской
Оформление:	А. Кудрявцев
Серия:	Век Дракона (1996) Легенда об Искателе (2013) (Меч Истины)
Издатель:	Tor Books АСТ
Выпуск:	1996 — в 2-ух частях, 2007 — одной книгой, 2013 — переиздание в новой серии
Страниц:	1996: книга I — 480 с., книга II — 480 с. 2007: 845 с. 2013: 848 с.
Носитель:	бумага
ISBN:	0-312-85705-5, 978-5-17-050830-3, 978-5-271-42484-7
Предыдущая:	Долги предков
Следующая:	Камень Слёз

«Первое правило волшебника» (англ. Wizard's First Rule) — роман Терри Гудкайнда в стиле фэнтези. Дал начало серии произведений «Меч Истины» (англ. Sword of Truth). Оригинал был издан в 1994 году издательством Tor Books. Русское издание вышло в серии «Век Дракона» в 1996 году в издательстве АСТ. В 2013 году книга была переиздана в новой серии «Легенда об Искателе» с оформлением в стиле одноименного сериала.

Первое правило волшебника

Первое правило волшебника гласит:

Люди глупы и могут поверить лжи, оттого что хотят верить, будто это правда, или оттого что боятся, что это правда.

Сюжет

Ричард Сайфер, лесной проводник из Вестландии, стремясь разгадать загадку смерти своего отца, встречает в Охотничьем лесу девушку по имени Кэлен Амнелл и спасает её от квода, который отправил за ней Даркен Рал. Она прошла сквозь границу из Срединных Земель. Вместе они направляются к Зедду, другу Ричарда, чтобы укрыться от преследователей.

Давным-давно, существовали два союза свободных независимых королевств — Срединные Земли и Д’Хара. Д’Харой управлял алчный и жестокий Паниз Рал, мечтающий объединить Д’Хару и Срединные Земли под своим владычеством. Разразилась война, которая шла многие годы. Тысячи людей пали в боях, но ещё больше жизней унесла магия. Но Великий Волшебник сумел остановить Рала, создав границы, которые являются частью подземного мира. Границы разделили Д’Хару, Срединные Земли и Вестландию (страну без магии). После чего Великий Волшебник, разругавшись с Советом Срединных Земель, исчез, и никто теперь не знает, как его зовут и как он выглядит. Так как граница между Д’Харой и Срединными Землями пала, война вновь вспыхнула, и Кэлен отправилась на поиски Великого Волшебника.

Еще утром Ричарда ужалила лоза, и теперь у него жар. Зедд исцеляет его. Кэлен рассказывает, что Даркен Рал ввел в игру три шкатулки Одена. В детстве отец заставил Ричарда выучить наизусть инструкцию к шкатулкам — Книгу Сочтенных Теней, после чего её сожгли. Ричард догадывается, что Зедд и есть тот самый Волшебник, который, в свою очередь, понимает, что Кэлен — Мать-Исповедница, но она просит его ничего не говорить Ричарду, потому что боится потерять его дружбу. Зедд называет Ричарда Искателем Истины и вручает ему Меч Истины.

У Рала только две шкатулки, и Ричард решает заполучить третью первым, тогда с Даркеном Ралом не придется сражаться. Чтобы перейти границу, они отправляются к колдунье Эди, которая знает, как это сделать. В пути им помогает друг и главный страж границы — Чейз. По дороге на них нападают гончие сердца, в результате чего Чейз и Зедд серьёзно пострадали. Ричард и Кэлен отправляются через границу вдвоем, а Чейза и Зедда оставляют у Эди для выздоровления. Эди дает им ночной камень, который должен помочь им пройти границу. Как оказалось, ночной камень призывает людей-теней. Спасаясь от них, Кэлен и Ричард теряют друг друга. Но Ричард находит Кэлен как раз в тот момент, когда на неё нападает последний член квода. Ричард его убивает мечом Истины, от чего испытывает ужасную боль — таково действие меча после убийства. После этого они благополучно проходят границу. Чтобы выяснить, где находится третья шкатулка Одена, герои отправляются в Племя Тины, где жители могут общаться с духами предков. Сначала старейшины племени отказываются им помочь, так как Ричард и Кэлен не принадлежат к их племени, но после того, как Ричард и Кэлен спасают ребенка, их принимают в племя и созывают для них сбор. Духи сказали им, что ведьма Шота знает, где находится третья шкатулка. В это время на деревню нападает Даркен Рал, он убивает несколько человек и забирает спасенного ребенка.

Они отправляются в Предел Агаден, в котором живет ведьма. По дороге на них нападает кэлтроп. Отбившись от него, Ричард обнаружил, что Кэлен пропала. На Ричарда нападает слуга Шоты — Самюэль, предыдущий Искатель Истины, назначенный Советом Срединных Земель. Добравшись до Шоты, Ричард обнаруживает там Кэлен, опутанную змеями, и Зедда, который потом оказывается иллюзией Шоты. Шота рассказала, что Кэлен погубит Ричарда, так как коснется его своей силой. Ричард ей не поверил. На вопрос Ричарда о шкатулке Одена, Шота рассказала, что шкатулка находится в Тамаранге, у королевы Милены, но скоро её оттуда заберут. Ведьма отпустила Ричарда и Кэлен, но предупредила, что, если он ещё раз придет к ней — она его убьёт. Они отправляются в Тамаранг. Кэлен, переживая из-за предсказания Шоты, рассказывает Ричарду о том, что является Матерью-Исповедницей, которая управляет всеми Срединными Землями. Если она коснется его своей властью, то он перестанет быть личностью, это его погубит. Она говорит Ричарду, что они никак не могут быть вместе. По дороге в Тамаранг их нагоняет Зедд. Прибыв в Тамаранг, они узнают, что сюда уже приезжал Даркен Рал за шкатулкой, но он её не получил. Шкатулку украла маленькая девочка Рэчел — игрушка принцессы Виолетты. Кэлен и Ричард по дороге в Тамаранг повстречали эту девочку в лесу. Украсть шкатулку Рэчел помог волшебник Джиллер, который после этого погиб. Виолетта надменно ведёт себя с Кэлен, Ричард осаждает её, и принцесса затаивает злобу. Они покидают Тамаранг, но Ричарда что-то не пускает. Зедд объясняет, что это заклятие, которое нарисовал придворный художник королевы Милены. Зедд рассказывает, что обычно эти заклятия рисуют в пещерах. А чтобы снять заклятье, нужно исправить рисунок. Ричард находит пещеру, в которой он нарисован. Он исправляет рисунок таким образом, что уже не он, а художник королевы изображен в заклятии. Художник погибает.

Тут появляется женщина в красном кожаном одеянии. Она угрожает Ричарду, он достаёт меч, и тут же испытывает ужасную боль. Женщина берёт Ричарда в плен. Она оказалась одной из Морд-Сит — особой группы женщин, являющихся личными телохранителями лорда Рала. Их с самого детства пытками обучают переносить различную боль, а также самим причинять жуткие страдания. Лорд Рал наделяет их способностью захватывать чужую магию, если она направленна против них. После чего захваченного пленника пытками обучают, ломают его волю и превращают в бессловесное существо, готовое на все, лишь бы угодить своей госпоже. Морд-Сит Денна отвозит его обратно в Тамаранг и начинает его обучение. Надев на него ошейник, она водит его на поводке, как собаку. Все над ним потешаются, особенно радуется принцесса Виолетта, которая иногда сама приходит его пытать. Однажды она говорит Ричарду, что то же самое будет и с Кэлен, Ричард приходит в ярость и ногой разбивает принцессе лицо. Ричарду удается расщепить сознание и укрыть часть себя от Денны. Он постоянно думает о Кэлен и о своей любви к ней. Обучение Ричарда продолжается в Народном Дворце, резиденции Даркена Рала. Денна берет его себе в супруги, чтобы причинить больше боли.

Ричард начинает забывать своё прошлое, временами даже своё имя, ему всё труднее вспоминать Кэлен. Со временем Денна полюбила Ричарда. Несмотря на своё обучение, Ричард все равно отказывается пересказывать Ралу содержание Книги Сочтенных Теней. За это Денну жестоко наказывают. Ричард её жалеет, обрабатывает ей раны и всячески стремиться облегчить её боль. Это ещё больше поражает Денну, и она сильнее любит Ричарда. Ничего не добившись от Ричарда, Рал его отпускает. Но чтобы уйти, он должен убить Денну. По-другому он не сможет освободить магию меча. Ричард смог призвать оборотную сторону магии меча. Он прощает Денне все издевательства и, сделав меч белым, он убивает Денну. Она рада, что теперь свободна от этой жизни, и дарит ему свой эйджил, которым пытала его, в память о ней. Даркен Рал дал Ричарду неделю на то, чтобы либо найти друзей, либо вернуться к нему и пересказать содержание книги, и тем самым спасти Кэлен от смерти. Ричард покидает дворец и отправляется на поиски, но понимает, что не сможет найти друзей. Он обращается за помощью к красному дракону Скарлетт. Она соглашается помочь ему отыскать друзей, но взамен он должен помочь ей выкрасть её яйцо, которое охраняют гары. Они находят друзей Ричарда, но они его не узнают и не понимают, что он им говорит, потому что Даркен Рал наложил на него заклятие, и они видят не Ричарда, а самого Рала. Зедд пускает в Ричарда огонь волшебника, Ричард отклоняет его мечом. Поняв, что ничего не добьётся, Ричард улетает от них. Он направляется к своему брату Майклу. Ричард узнает, что его брат предатель, он отдал Даркену Ралу последнюю шкатулку, которую ему для сохранности оставил Чейз, нашедший Рэчел в лесу. Майкл собирался захватить Ричарда, чтобы передать Ралу, но Ричард убегает. Он решает вернуться в Народный дворец и там дождаться друзей.

В это время на Зедда, Чейза и Кэлен напал квод, который был защищен сильными чарами от магии Кэлен и Зедда. Но после того как Кэлен сообщили, что Ричард попал в плен к Морд-Сит и уже мертв, она призвала Кон-Дар, оборотную часть магии исповедниц. Она уничтожила квод и направилась в Народный Дворец, чтобы убить Даркена Рала. Во дворце она находит Ричарда и касается его своей магией, потому что видит в нем Рала. Появился настоящий лорд Рал и приказал Ричарду пересказать ему содержание Книги Сочтенных Теней, иначе он убьет Кэлен. Ричард пересказывает ему содержание книги, но не рассказывает один из важных пунктов. На самом деле сила Кэлен не подействовала на него, потому что он уже сильно любил Кэлен, был готов ей служить и умереть за неё. Никто об этом не догадывался, поэтому, поверив Ричарду, Рал открывает не ту шкатулку и погибает. Теперь Ричард и Кэлен могут быть вместе. Зедд рассказывает умирающему Даркену Ралу, что Ричард его сын и является внуком самого Зедда. Ричард становится магистром Ралом, он прекращает войну и казнит своего брата. Прилетает Скарлетт, чтобы сообщить, что её дракончик вылупился, и она хочет показать его Ричарду. Он и Кэлен летят с ней. Потом Скарлетт отвозит их в Племя Тины.

Важные персонажи книги

• Ричард Рал (Сайфер) — лесной проводник, Искатель Истины, впоследствии новый правитель Д’Хары
• Кэлен Амнелл — Мать-Исповедница,
• Даркен Рал — магистр Д’Хары, отец Ричарда
• Зеддикус З'ул Зорандер — дед Ричарда, волшебник первого ранга
• Денна — Морд-Сит на службе у Даркена Рала, «обучавшая» Ричарда
• Эди — колдунья, в Вестландии известная как «Костяная женщина»
• Чейз — страж границы, друг Ричарда
• Рэчел — приемная дочь Чейза, в прошлом слуга принцессы Виолетты
• Королева Милена — правительница Тамаранга
• Принцесса Виолетта — дочь королевы Милены
• Джиллер — волшебник на службе у королевы Милены
• Птичий Человек — вождь племени Тины
• Савидлин — житель племени Тины, друг Ричарда, впоследствии старейшина
• Везелен — жена Савидлина
• Сиддин — сын Савидлина и Везелен
• Ниссел — знахарка племени Тины
• Тоффалар — старейшина племени Тины
• Майкл Сайфер — сводный брат Ричарда, первый советник Вестландии
• Джордж Сайфер — отчим Ричарда
• Демин Насс — начальник личной охраны Даркена Рала
• Шота — ведьма
• Констанция — Морд-Сит, подруга Денны, некоторое время обучавшая Ричарда
• Самюэль — слуга и спутник Шоты

Сериал

В мае 2008 года силами канала ABC и компании Disney начались съёмки сериала по мотивам книги. В главных ролях: Бриджит Риган, Крэйг Хорнер. Автор идеи: Сэм Рэйми. Исполнительные продюсеры: Джошуа Донен, Ned Nalle, Сэм Рэйми, Джон Шибан, Роберт Г. Таперт, Barry M. Schkolnick. Сценаристы: Джон Шибан, Терри Гудкайнд. Премьера сериала состоялась 1 ноября 2008 года. Всего было снято 2 сезона (каждый по 22 серии), после чего производство сериала было прекращено.

Литература

Первое Правило Волшебника: [фантаст. роман: пер. с англ.] / Терри Гудкайнд. — М.: АСТ: Астрель, 2012. — 845, [3] с. — (Век Дракона)

Ссылки

• Дмитрий Злотницкий. [mirf.ru/Reviews/review1097.htm «Мир фантастики», №35/июль 2006. Рецензии: «Первое правило волшебника» — «Злая сказка нового века»]. Проверено 12 мая 2008. [www.webcitation.org/65PqQwRW5 Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
• Владимир Пуганов. [www.mirf.ru/Articles/print469.html «Мир фантастики», №14/октябрь 2004. «Меч Истины. Мир Терри Гудкайнда»]. Проверено 12 мая 2008. [www.webcitation.org/65PqTXCvp Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
• [www.terrygoodkind.com/ Официальный сайт Терри Гудкайнда]. Проверено 30 июня 2008. [www.webcitation.org/65PqUIuIL Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
• [www.keithparkinson.com/ Сайт Кейта Паркинсона — художника, оформляющего американские издания Терри Гудкайнда]. Проверено 30 июня 2008. [www.webcitation.org/65PqUk0b4 Архивировано из первоисточника 13 февраля 2012].
• [www.terrygoodkind.ru Русскоязычные поклонники Терри Гудкайнда]

Отрывок, характеризующий Первое правило волшебника

Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.