2А46
Поделись знанием:
2А462А46
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.
Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».
Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.
В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
| 2А46 (Д-81ТМ) | |
|---|---|
 Орудие 2А46М-1 в музее Мотовилихинских заводов | |
| Тип: | гладкоствольная пушка |
| Страна: |  
|
| История службы | |
| Годы эксплуатации: | с 1970 |
| История производства | |
| Конструктор: | ОКБ-9 |
| Производитель: | Завод №9 ПО «Баррикады» Мотовилихинские заводы Нижегородский машиностроительный завод |
| Годы производства: | с 1970 |
| Варианты: | 2А46, 2А46М, 2А75, КБАЗ |
| Характеристики | |
| Масса, кг: | 2А46: 2675 2А46М: 2400 |
| Длина ствола, мм: | 2А46: 6350 2А46М: 6381 |
| Калибр, мм: | 125 |
| Затвор: | горизонтально-клиновой |
| Противооткатное устройство: | гидропневматические |
| Угол возвышения: | -5..+15 |
| Угол поворота: | 360 |
| Скорострельность, выстрелов/мин: |
до 8 |
| Начальная скорость снаряда, м/с |
БПС: 1715..1800 БКС: 905..950 ОФС: 760 |
| Прицельная дальность, м: | БПС: 3000 БКС: 3000 ОФС: 4000 ПТУР: 5000 |
| Максимальная дальность, м: |
ОФС: 10 000 |
| Вид боепитания: | автоматическое |
| Изображения на Викискладе?: | 2А46 (Д-81ТМ) |
Д-81ТМ (Индекс ГРАУ — 2А46) — советская гладкоствольная танковая пушка. Разработана в Свердловском ОКБ-9.
Содержание
История создания
После принятия на вооружение танковой пушки 2А26 в составе новых основных танков Т-64А и Т-72, опыт эксплуатации выявил недостаток новых 125-мм гладкоствольных танковых пушек. Из-за более тонких стенок по сравнению с нарезными пушками, ствол орудия вследствие влияния погодных факторов был подвержен искривлению, что негативно сказывалось на точности стрельбы. Также была выявлена неудачная конструкция противооткатных устройств. В результате теплового расширения в противооткатных устройствах образовывалась смесь из противооткатной жидкости и компенсационного воздуха, что приводило к неравномерному откату орудия и существенному снижению точности стрельбы. Для устранения недостатков были начаты работы над модернизированной версией орудия 2А26. Новая пушка разрабатывалась в ОКБ-9 под руководством Голубева В. А. в 1970 году танковая пушка 2А46 была принята на вооружение[1][2][3].
Описание конструкции
Основными составляющими 2А46 являются: ствол, термозащитный кожух, казённик, люлька, противооткатные устройства, подъёмный механизм и ограждение. Ствол орудия состоит из трубы, на которой закреплён эжектор для продувки ствола от остаточных пороховых газов. На стволе закреплён термозащитный кожух, состоящий из четырёх тонкостенных цилиндрических секций. Противооткатные устройства состоят из гидравлическиого тормоза отката, закреплённого в казённике орудия и гидропневматического накатника, с помощью которого осуществляется накат. Предельная длина отката составляет 340-мм. Ствольная группа закреплена в цельнолитой люльке обойменного типа. В люльке установлены латунные втулки, по которым перемещается ствол орудия во время отката и наката, а также сектор подъёмного механизма. Подъёмный механизм устанавливается на специальном кронштейне в башне танка[4].
| Таблица ТТХ выстрелов, используемых для стрельбы из пушек семейства 2А46 и 2А46М[5][6][7][8][9][10] | ||||||
| Индекс выстрела | Индекс снаряда | Индекс заряда | Масса выстрела, кг | Масса снаряда, кг | Масса заряда, кг | Бронепробиваемость, мм/град[сн 1] |
| Бронебойные подкалиберные снаряды | ||||||
| 3ВБМ3 | 3БМ9/3БМ10 | 4Ж40 | 19,6 | 5,67 | 5,0/5,0+3,4 | 140/60° |
| 3ВБМ6 | 3БМ12/3БМ13 | 4Ж40 | 19,6 | 5,67 | 5,0/5,0+3,4 | 150/60° |
| 3ВБМ7 | 3БМ15/3БМ16 | 4Ж40 | 20,0 | 5,9 | 5,0/5,0+3,4 | 150/60° |
| 3ВБМ8 | 3БМ17/3БМ18 | 4Ж40 | 20,0 | 5,9 | 5,0/5,0+3,4 | 150/60° |
| 3ВБМ9 | 3БМ22/3БМ23 | 4Ж40 | 20,2 | 6,55 | 5,0/5,0+3,4 | 170/60° |
| 3ВБМ11 | 3БМ26/3БМ27 | 4Ж63 | 20,43 | 7,05 | 5,3/5,3+2,9 | 200/60° |
| 3ВБМ12 | 3БМ29/3БМ30 | 210/60° | ||||
| 3ВБМ13 | 3БМ32/3БМ38 | 4Ж63 | 20,55 | 7,05 | 5,3/5,3+2,9 | 250/60° |
| 3ВБМ17 | 3БМ42/3БМ44 | 4Ж63 | 20,4 | 7,05 | 5,3/5,3+2,9 | 230/60° |
| 3ВБМ19 | 3БМ42М/3БМ44М | 4Ж63 | 20,4 | 7,05 | 5,3/5,3+2,9 | 270/60° |
| 3ВБМ20 | 3БМ46/3БМ48 | 4Ж63 | 20,4 | 7,05 | 5,3/5,3+2,9 | 300/60° |
| 125-mm KE[сн 2] | 6,7 | 5,5/5,5+3,3 | ||||
| ZPS 125 mm APFSDS-T[сн 3] | 4Ж63 | 5,855/5,855+3,0 | 230/60° | |||
| 125-I[сн 4] | 23,0 | 7,37 | 220/61,5° | |||
| 125-II[сн 5] | 23,0 | 7,44 | 300/60° | |||
| Бронебойные кумулятивные снаряды | ||||||
| 3ВБК7 | 3БК12(М) | 4Ж40 | 29,0 | 19,0 | 5,0 | 220/60° |
| 3ВБК10 | 3БК14(М) | 4Ж40 | 29,0 | 19,0 | 5,0 | 220/60° |
| 3ВБК16 | 3БК18(М) | 4Ж40 | 29,0 | 19,0 | 5,0 | 260/60° |
| 3ВБК17 | 3БК21Б | 4Ж52 | 29,0 | 19,0 | 10,0 | 260/60° |
| 3ВБК25 | 3БК29(М) | 4Ж52 | 28,4 | 18,4 | 10,0 | 300/60° |
| 3ВБК27 | 3БК31 | 19,0 | 350/60°[сн 6] | |||
| 125-mm HEAT[сн 7] | 19,0 | 200/60° | ||||
| 125-mm HEAT-T[сн 8] | 33,0 | 23,0 | 10,0 | |||
| 125-mm HEAT-T[сн 9] | 19,5 | 200/60° | ||||
| M88[сн 10] | ||||||
| Осколочно-фугасные снаряды | ||||||
| 3ВОФ22 | 3ОФ19 | 4Ж40 | 33,0 | 23,0 | 5,0 | — |
| 3ВОФ36 | 3ОФ26 | 4Ж40 | 33,0 | 23,0 | 5,0 | — |
| Практические кумулятивные снаряды | ||||||
| 3ВП5 | 3П11 | 4Ж40 | 29,0 | 19,0 | 5,0 | |
| Практические бронебойные снаряды | ||||||
| 3ВП6 | 3П31/3П35 | 4Ж40 | 19,5 | 5,2 | 5,0/5,0+4,3 | — |
| Практические осколочно-фугасные снаряды | ||||||
| 3ВП24 | 3П23 | 4Ж40 | 33,0 | 23,0 | 5,0 | — |
| Учебно-тренировочные снаряды | ||||||
| 3ВПУ4 | 3ПУ12 | 4ПУ105 | 19,1 | 9,6 | — | |
| 3ВПУ5 | 3ПУ13 | 4ПУ105 | 28,5 | 19,0 | — | |
| 3ВПУ6 | 3ПУ14 | 4ПУ105 | 32,5 | 23,0 | — | |
| Холостой | — | 4Х33 | — | — | 13 | — |
| Управляемое вооружение, используемое для стрельбы из пушек 2А46-2, 2А46М и её модификаций | ||||||
| Противотанковые управляемые ракеты[11][12][13][14][15] | ||||||
| 9М112 | 9Д129 | 33,2 | 250/60° | |||
| 9М112М | 300/60° | |||||
| 9М112М2 | 31,1 | 24 | 300..350/60° | |||
| 9М124 | 33,6 | 27,9 | 450/60° | |||
| 3УБК14 | 9М119 | 9Х949 | 23,3 | 16,5 | 7,1 | 325..375/60° |
| «Сокол-1» | 4Ж63 | 23,0 | 5,3 | 350/60° | ||
| Фугасные управляемые ракеты[16][17] | ||||||
| 3УБК14Ф | 9М119Ф | 9Х949 | 23,6 | 16,5 | 7,1 | — |
| 3УБК14Ф1 | 9М119Ф1 | 9Х949 | 23,3 | 16,5 | 6,8 | — |
| Управляемое вооружение, используемое для стрельбы из пушки 2А46М и её модификаций | ||||||
| 3УБК20 | 9М119М | 9Х949 | 24,3 | 17,2 | 7,1 | 325..375/60° |
| 3УБК20М | 9М119М1 | 9Х949 | 24,3 | 17,2 | 7,1 | 425..450/60° |
| Бронебойный снаряды используемые для стрельбы из пушки 2А46М-5 | ||||||
| 3ВБМ22 | 3БМ59 | 4Ж96 | 700/0° | |||
| 3ВБМ23 | 3БМ60 | 4Ж96 | 800/0° | |||
Модификации
- 2А46 — базовая модификация для установки в танки типа Т-64А и Т-80[2];
- 2А46-1 — базовая модификация для установки в танки типа Т-72[2];
- 2А46-2 — модифицированная версия 2А46, адаптированная под использование ПТУР. Принята на вооружение в 1976 году в составе танков типа Т-64А и Т-80[2];
- 2А46М — модифицированная версия пушки 2А46. Внедрена возможность быстрого перестволения орудия, без демонтажа из башни танка. Адаптирована под использование ПТУР 9М119М. Действительная дальность выстрела сходу по движущимся целям повышена в 1,5 раза. В накатнике и тормозе отката обеспечен визуальный контроль рабочей жидкости. Принята на вооружение в 1980 году. Устанавливается в танки типа Т-72Б и Т-90[2][18];
- 2А46М-1 — вариант пушки 2А46М для установки в танки типа Т-80[2];
- 2А46М-2 — вариант пушки 2А46М для установки в опытный танк Т-80УМ2;
- 2А46М-4 — модифицированная версия пушки 2А46М-1. Улучшения аналогичны пушке 2А46М-5. Предназначена для установки в танки типа Т-80[2];
- 2А46М-5 — модифицированная версия пушки 2А46М. Улучшена жёсткость конструкции и точность конструкции. Кучность стрельбы улучшена на 15..20 %, суммарное рассеивание сходу уменьшено в 1,7 раза. Орудие принято на вооружение в 2005 году. Устанавливается в танк Т-90А/АМ. Кроме того может быть установлено и на более ранние модификации Т-90, а также на танк Т-72[2][18];
- 2А75 — вариант пушки 2А46М для установки в самоходную противотанковую пушку 2С25;
- КБАЗ — украинская адаптация пушки 2А46, предназначена для установки в танки украинского производства типа Т-84, Т-80УД[19].
- ZPT-98 — китайская нелицензионная копия пушки 2А46М, предназначена для установки в танки китайского производства типа Type 96, MBT 2000, Type 98, Type 99 и др.
- 2А46-2 — модифицированная версия 2А46, адаптированная под использование ПТУР. Принята на вооружение в 1976 году в составе танков типа Т-64А и Т-80[2];
Напишите отзыв о статье "2А46"
Примечания
- ↑ А. Б. Широкорад. Пушки советских танков 1945—1970 гг. // Техника и вооружение: вчера, сегодня, завтра. — М.: Техинформ, 2000. — № 7. — С. 6—7.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 [www.zavod9.com/?pid=10093 О заводе — Особое конструкторское бюро №9] (рус.). Артиллерийский завод №9. Проверено 1 декабря 2011. [www.webcitation.org/69WS0Lh5x Архивировано из первоисточника 29 июля 2012].
- ↑ [www.zavod9.com/?pid=10094 О заводе — Выдающиеся люди завода] (рус.). Артиллерийский завод №9. Проверено 18 февраля 2012. [www.webcitation.org/67uU6t5LD Архивировано из первоисточника 25 мая 2012].
- ↑ 2А46.ТО. 125-мм танковые пушки 2А46 и 2А46-1. Техническое описание и инструкция по эксплуатации, стр. 5—8
- ↑ 2А46ТО1. 125-мм танковые пушки 2А26, 2А46, 2А46-1, 2А46М, 2А46М-1, 2А46-2. Техническое описание и инструкция по эксплуатации. Часть 3. Боеприпасы.
- ↑ Рособронэкспорт. Вооружение сухопутных войск // Каталог экспортного вооружения = Land forces weapons. Export catalogue. — «Интервестник», 2003. — С. 35. — 120 с.
- ↑ А. В. Карпенко. Часть 1 // Каталог современного российского вооружения и конверсионной техники на международных выставках вооружений и военной техники (1992-2001 гг.). — С-Пб.: «Бастион», 2001. — С. 88—92. — 336 с.
- ↑ А. Хлопотов. Танк Т-72БА: посредственная модернизация или модернизация по средствам? // Техника и вооружение: вчера, сегодня, завтра. — М.: Техинформ, 2009. — № 10. — С. 20.
- ↑ Jane’s Ammunition Handbook 2001—2002
- ↑ Суворов С. Танк Т-64 // Техника и вооружение: вчера, сегодня, завтра : Журнал. — М.: «Техинформ», 2003. — № 11. — С. 28. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1682-7597&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1682-7597].
- ↑ [ptyr.narod.ru/13_1.htm Противотанковая управляемая ракета «9М119 9М117»]. Проверено 20 января 2013. [www.webcitation.org/6E8lwsJ72 Архивировано из первоисточника 3 февраля 2013].
- ↑ А. В. Карпенко, Ракетные танки, стр. 36
- ↑ [rbase.new-factoria.ru/missile/wobb/cobra/cobra.shtml Комплекс управляемого танкового вооружения 9К112 Кобра]. Информационно-новостная система «Ракетная техника». Проверено 20 января 2013. [www.webcitation.org/6E8lxewBy Архивировано из первоисточника 3 февраля 2013].
- ↑ Энциклопедия XXI век. Оружие и технологии России. Том 12. Средства поражения и боеприпасы, стр. 185
- ↑ Р. Ангельский. «Кобры» стерегут страну советов // Техника и вооружение: вчера, сегодня, завтра. — М.: Техинформ, 2006. — № 07. — С. 19.
- ↑ [www.zid.ru/products/defence/51/detail/158 Выстрел 3УБК14Ф с управляемой ракетой 9М119Ф]. Завод имени В.А. Дегтярёва. Проверено 23 февраля 2013. [www.webcitation.org/6EjxhyCkK Архивировано из первоисточника 27 февраля 2013].
- ↑ [www.zid.ru/products/defence/51/detail/157 Выстрел 3УБК14Ф1 с управляемой ракетой 9М119Ф1]. Завод имени В.А. Дегтярёва. Проверено 23 февраля 2013. [www.webcitation.org/6EjxilgrP Архивировано из первоисточника 27 февраля 2013].
- ↑ 1 2 [www.zavod9.com/?pid=10106 Орудия для танков и САУ]. Артиллерийский завод №9. Проверено 16 января 2013. [www.webcitation.org/6DnrRcTOb Архивировано из первоисточника 20 января 2013].
- ↑ [www.meshwar.vistcom.ru/tech/t-84.htm Основной боевой танк Т-84]. Meshwar. Проверено 3 февраля 2013. [www.webcitation.org/6EMiuKtYq Архивировано из первоисточника 12 февраля 2013].
Сноски
- ↑ Пробиваемость для подкалиберных снарядов указана при воздействии на гомогенную стальную броню на дальности 2000 м
- ↑ Производства Словакии и Чехии
- ↑ Производства Польши
- ↑ Производства Китая
- ↑ Производства Китая
- ↑ Бронепробиваемость за динамической защитой
- ↑ Производства Болгарии
- ↑ Производства Ирана
- ↑ Производства Польши
- ↑ Производства Югославии
Литература
- А. Б. Широкорад. Пушки советских танков 1945—1970 гг. // Техника и вооружение: вчера, сегодня, завтра. — М.: Техинформ, 2000. — № 7. — С. 6—7.
- Рособронэкспорт. Вооружение сухопутных войск // Каталог экспортного вооружения = Land forces weapons. Export catalogue. — «Интервестник», 2003. — С. 35. — 120 с.
- А. В. Карпенко. Часть 1 // Каталог современного российского вооружения и конверсионной техники на международных выставках вооружений и военной техники (1992-2001 гг.). — С-Пб.: «Бастион», 2001. — С. 88—92. — 336 с.
Ссылки
- [www.zavod9.com/?pid=10106 Орудия для танков и САУ]. Артиллерийский завод №9. Проверено 16 января 2013. [www.webcitation.org/6DnrRcTOb Архивировано из первоисточника 20 января 2013].
- [www.zavod9.com/?pid=10093 О заводе — Особое конструкторское бюро №9] (рус.). Артиллерийский завод №9. Проверено 1 декабря 2011. [www.webcitation.org/69WS0Lh5x Архивировано из первоисточника 29 июля 2012].
Отрывок, характеризующий 2А46
Князь Василий продолжал:– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.
Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».
Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.
В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
