AGV

AGV
Поезд Alstom AGV, движущийся со скоростью 200 км/ч на полигоне Cerhenice (Велим) в Чехии
Основные данные
Производитель	Alstom
Составов построено	25
Ширина колеи	1435 мм
В эксплуатации	c 2011
Технические данные
Род тока и напряжение в контактной сети	25 кВ 50 Гц
Конструкционная скорость	360 км/ч
Число вагонов в составе	7-14

AGV (произносится «А-Же-Ве» от фр. Automotrice à grande vitesse — «высокоскоростной самодвижущийся вагон») — скоростные поезда 4-го поколения компании Alstom, которые предполагается использовать во Франции вместо эксплуатирующихся сейчас TGV. В отличие от TGV, движимых электрическими «тяговыми головами» (в отличие от электровозов, таковые построены специально для TGV-электропоездов и конструктивно неразрывно связаны с электропоездом, в состав которого они поставлены - и на применение в качестве самостоятельных «вагоннопоездных» локомотивов они не рассчитаны) , расположенными по концам поезда, у AGV двигатели находятся под полом пассажирских вагонов. Этот принцип используется в обычных электричках и в скоростных поездах, таких, как немецкий Velaro, японский Shinkansen и итальянский Pendolino, но в AGV впервые удалось совместить этот подход с расположением моторных тележек не под самими вагонами, а под сочленениями между ними.

Alstom предполагает использование AGV в конфигурации от семи до четырнадцати вагонов, с общим количеством мест 250—650 пассажиров. Эксплуатационная скорость будет составлять 360 км/ч. Масса у AGV меньше, чем у предшественников, что позволяет экономить электроэнергию. АGV на 30 % экономичнее, чем TGV.

Прототип поезда был представлен 5 февраля 2008 в присутствии президента Франции Николя Саркози.

Технические особенности

При проектировании AGV была выбрана схема электропоезда с распределённой тягой, с расположением моторных тележек под полом пассажирских вагонов. Это стало возможным с появлением мощных и одновременно компактных синхронных двигателей с постоянными редкоземельными магнитами. В отличие от классической компоновки с головным и оконечным моторными вагонами, не возникает проблема с ограничением максимальной нагрузки на ось, которая в Европе составляет 17 тонн.

У AGV, как и у TGV колёсные тележки расположены не непосредственно под полом вагонов, а под пространством между вагонами. Такой подход позволяет решить ряд задач: улучшить вибро- и акустический комфорт, увеличить безопасность и уменьшить количество колёсных тележек.

Синхронные электродвигатели и моторные тележки типов, которые используются в AGV, были установлены на модифицированном TGV Duplex, который 3 апреля 2007 успешно прошёл путь Париж-Страсбург, развив рекордную скорость 574,8 км/ч. Целью эксперимента было не только установление рекорда, но и проверка различных систем и измерение аэродинамических, акустических и вибрационных показателей, что было использовано для улучшения характеристик разрабатываемого AGV.

Профиль носовой части оптимизирован для уменьшения аэродинамического сопротивления. В носовом обтекателе также заключены силовые конструкции пассивной безопасности, неупругая деформация которых способна поглотить 4,5 МДж энергии при столкновении.

Пользователи

Первым заказчиком стала итальянская компания Nuovo Trasporto Viaggiatori (NTV), первая частная компания-оператор высокоскоростных поездов в Европе. Согласно контракту, анонсированному 17 января 2008 года, должно быть поставлено 25 штук 11-вагонных поездов AGV. Коммерческая эксплуатация AGV началась 28 апреля 2012 года на линии Неаполь-Рим-Флоренция-Болонья-Милан.

Air France-KLM также рассматривает выход на рынок наземных высокоскоростных перевозок и планирует закупку или лизинг некоторого количества поездов AGV.

ОАО Российские железные дороги изучает возможность закупки 20 высокоскоростных поездов AGV производства французской компании Alstom для маршрута Москва — Санкт-Петербург.

Ссылки

• [www.alstom.com/ Сайт компании Alstom]  (англ.)

Отрывок, характеризующий AGV

Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.