Atlantic Coast Line Railroad

Atlantic Coast Line Railroad (учётная марка ACL) — железная дорога Атлантического побережья США. Дорога существовала с 1900 по 1967 год. Железная дорога I класса. Штаб-квартира компании до 1961 года располагалась в городе Уилмингтон (Северная Каролина), а затем в городе Джэксонвилл (Флорида).

1 июня 1967 года дорога объединилась с Seaboard Air Line Railroad образовав дорогу Seaboard Coast Line Railroad. После нескольких слияний ныне дорога входит в состав CSX Transportation.

История создания

Atlantic Coast Line Railroad была создана 21 апреля 1900 года в результате объединения нескольких железнодорожных компаний. Эти компании в свою очередь ранее прошли этапы объединения с другими железными дорогами. Таким образом можно считать, что предшественниками ACLR были более десятка железнодорожных компаний.

Северная Каролина

Wilmington and Raleigh Railroad была открыта для движения в 1840 году. Дорога соединила Уилмингтон и Велдон. Протяжённость дороги составляла 161,5 мили. В 1855 году дорога была переименована в Wilmington and Weldon Railroad.

Wilmington and Manchester Railroad была открыта для движения в 1853 году. Дорога соединила города Камден Кроссинг и Камден (Южная Каролина). После Гражданской войны в США компания была реорганизована в Wilmington, Columbia and Augusta Railroad. В 1873 году дорого была продлена до города Колумбия (Южная Каролина), но так и не дошла до города Огаста (Джорджия) как намечалось.

Тяговый подвижной состав

Тепловозы: EMD FP7, EMD SW7, EMD SW8, EMD SW9, GE U30B, GE U30C, GE U25C, EMD E3, EMD E6, EMD E7, EMD E8, EMD GP30, EMD F7, EMD F9, EMD GP7, EMD GP9, EMD SD35, Baldwin VO-1000, EMC E3

Паровозы: USRA 0-6-0.

Отрывок, характеризующий Atlantic Coast Line Railroad

5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.