Deep Blue — Каспаров (1997, партия 6)
Поделись знанием:
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
Партия №6 матча 1997 года между компьютером Deep Blue и Гарри Каспаровым состоялась в Нью-Йорке 11 мая 1997, начавшись в 15:00 по восточноамериканскому времени. Это была завершающая игра матча между известным компьютером «Дип Блю» и действовавшим чемпионом мира: перед её началом счёт был равный 2½–2½ (у соперников было по одной победе, ещё трижды они сыграли вничью).
На 19-м ходу после часа игры Гарри Каспаров, находясь в невыгодном положении, сдался, что стало поворотной точкой в истории шахмат: впервые в истории компьютер обыграл чемпиона мира по шахматам в матче.
Содержание
Ход игры
- Белые: Deep Blue
- Чёрные: Гарри Каспаров
- Дебют: Защита Каро — Канн, система Петросяна-Смыслова (вариация Стейница)
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
| 8 |              | 8 | |||||||
| 7 | 7 | ||||||||
| 6 | 6 | ||||||||
| 5 | 5 | ||||||||
| 4 | 4 | ||||||||
| 3 | 3 | ||||||||
| 2 | 2 | ||||||||
| 1 | 1 | ||||||||
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
Позиция после 5.Кg5
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
| 8 | | 8 | |||||||
| 7 | 7 | ||||||||
| 6 | 6 | ||||||||
| 5 | 5 | ||||||||
| 4 | 4 | ||||||||
| 3 | 3 | ||||||||
| 2 | 2 | ||||||||
| 1 | 1 | ||||||||
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
Позиция после 7...h6?
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
| 8 | | 8 | |||||||
| 7 | 7 | ||||||||
| 6 | 6 | ||||||||
| 5 | 5 | ||||||||
| 4 | 4 | ||||||||
| 3 | 3 | ||||||||
| 2 | 2 | ||||||||
| 1 | 1 | ||||||||
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
Позиция после 11.Сf4
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
| 8 | | 8 | |||||||
| 7 | 7 | ||||||||
| 6 | 6 | ||||||||
| 5 | 5 | ||||||||
| 4 | 4 | ||||||||
| 3 | 3 | ||||||||
| 2 | 2 | ||||||||
| 1 | 1 | ||||||||
| a | b | c | d | e | f | g | h | ||
Последний ход 19.c4, после которого Каспаров сдаётся
1. e4 c6
- Для Каспарова применение защиты Каро — Канн было несвойственным. Впоследствии в матчах против других компьютеров он выбирал либо классический ход 1...e5, либо Сицилианскую защиту 1...c5 (последняя была характерна для его игры с обычными шахматистами).
2. d4 d5 3. Кc3 dxe4 4. Кxe4 Кd7 5. Кg5 (см. диаграмму)
- Негласное правило шахматных дебютов «не трогай фигуру дважды в дебюте» нарушено, однако давление на поле f7 усиливается.
5... Кgf6
- Каспаров избегает ошибки 5...h6?, которая привела бы к мату: 6.Кe6! fxe6?? 7.Фh5+ g6 8.Фxg6#, или большому преимуществу белых: 6...Фb6 7.Кxf8 Кxf8 8.c3 Сf5 9.Кge2 Кf6 10.a4 К8d7 11.Кg3 Сg6 12.Сd3
6. Сd3 e6 7. К1f3 h6? (см. диаграмму)
- Каспаров, один из самых сильных игроков в шахматной истории, допустил грубую ошибку, сдвинув пешку на h6 слишком рано. Обычно он делал это на 8-м ходу (вариант 7...Сd6 8.Фe2 h6 9.Кe4 Кxe4 10.Фxe4 встретился в его партиях против Гаты Камского в 1994 и Владимира Епишина в 1995). Опасность последовавшей жертвы белых Каспаров должен был прекрасно понимать. Объективно ход Каспарова не худший, однако вести оборону чёрным становится трудно. Позднее Васик Райлих показал, что решающая ошибка, возможно, была сделана на 11-м ходу.
8. Кxe6!
- Подобные жертвы ранее встречались неоднократно и приносили белым перевес.
8... Фe7
- Каспаров не побил коня сразу, а «связал» его ходом ферзя, чтобы освободить королю поле d8. Однако многие эксперты высказали мнение, что чёрные должны были брать коня немедленно. Хотя королю пришлось бы встать на e7 (8...fxe6 9. Сg6+ Крe7), у чёрного ферзя оставалось более удобное поле c7.
9. 0-0
- Рокировка лишает чёрных возможности побить коня ферзём: 9...Фxe6?? 10.Лe1 ведёт к потере ферзя из-за связки. Теперь Каспаров вынужден принять жертву белых, чтобы не остаться без пешки.
9... fxe6 10. Сg6+ Крd8 11. Сf4 (см. диаграмму)
- Если бы слон чёрных уже был выведен на d6 (см. примечание к 7-му ходу), жертва коня была бы невозможна. Теперь же белые в обмен на принесённого в жертву коня занимают слоном выгодную позицию и усиливают давление на позицию чёрных. Каспаров потерял возможность рокировки, ферзь мешает развитию чернопольного слона, а преимущество в коня использовать невозможно.
11... b5?
- Игра перешла из дебюта в миттельшпиль, и теперь компьютер должен действовать самостоятельно, без дебютных баз. Каспаров пытается освободить пространство на ферзёвом фланге и предотвратить ход 12. c4. Однако аргентинский гроссмейстер Аарон Шварцман считает этот ход ошибкой[1]. Аналогичное мнение высказали Яссер Сейраван[2] и Васик Райлих[3]: ослабление пешечной структуры на ферзевом фланге увеличивает преимущество белым, давая им возможность вскрытия новых вертикалей.
12. a4 Сb7
- Типичное в подобных ситуациях 12...b4 (чтобы оставить вертикаль закрытой), по мнению Реймонда Кина, было обязательным ходом, однако и в этом случае 13. c4 могло привести к разгрому чёрных.[4]
13. Лe1 Кd5 14. Сg3 Крc8 15. axb5 cxb5 16. Фd3 Сc6? 17. Сf5
- Белые усиливают давление на пешку на e6 и планируют подключить к атаке ладьи. Лишняя фигура чёрных совсем не чувствуется, и Каспаров вынужден отдать ферзя на ладью и слона.
17... exf5 18. Лxe7 Сxe7 19. c4
- Чёрным грозит разгром: ферзь займёт поле c4 или f5, и после хода ладьи на e1 позиция белых становится выигранной. Например: 19...bxc4 20.Фxc4 Кb4 (20...Крb7 21.Фa6#) 21.Лe1 Крd8 22.Лxe7 Крxe7 23.Фxb4+. Каспаров сдался. В его карьере это было одно из самых быстрых поражений.
После игры
После завершения матча Каспаров был очень расстроен и на церемонии закрытия обвинил команду «Дип Блю» в нечестной игре (по его словам, компьютеру подсказывали ходы профессиональные шахматисты). Несмотря на требования Каспаровым реванша, IBM отказала ему в этом и распустила команду «Дип Блю».
Напишите отзыв о статье "Deep Blue — Каспаров (1997, партия 6)"
Примечания
- ↑ Chess Life, Special Summer 1997
- ↑ ChessCafe.com, see link in the "External links" section
- ↑ Rajlich, Vasik (2010#2). «Man vs Machine». New in Chess: 50–56.
- ↑ Raymond Keene. Chess Terminators. — Hardinge Simpole Publishing, 2005. — P. 104. — ISBN 1-84382-171-0.
Ссылки
- [www.research.ibm.com/deepblue/home/may11/story_1.shtml Комментарии к партии на сайте IBM.com]
- [www.research.ibm.com/deepblue/ Обзор всего матча]
- [www.chessgames.com/perl/chessgame?gid=1070917 Список ходов в партии на сайте chessgames.com]
- [www.chesscafe.com/text/yaz13.pdf Комментарии Яссера Сейравана]
Отрывок, характеризующий Deep Blue — Каспаров (1997, партия 6)
– Да не пойдете, тут надо храбрость…– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
