Смыслов, Василий Васильевич
Поделись знанием:
Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.
Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
| Василий Васильевич Смыслов | |||||
 в феврале 2002 года | |||||
| Страны: | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Дата рождения: | |||||
| Место рождения: | |||||
| Дата смерти: | |||||
| Место смерти: | |||||
| Звание: | |||||
| Награды и премии: |
| ||||
Васи́лий Васи́льевич Смысло́в (24 марта 1921, Москва — 27 марта 2010, там же) — советский, позже российский шахматист. 7-й чемпион мира по шахматам (1957—1958). Чемпион СССР (1949). Трёхкратный чемпион Москвы (1938, 1942, 1944/45). Девятикратный победитель Всемирных Шахматных Олимпиад в составе команды СССР (1952, 1954, 1956, 1958, 1960, 1964, 1968, 1970, 1972). Победитель Первого командного чемпионата мира в составе команды СССР (1985). Пятикратный победитель командного чемпионата Европы в составе команды СССР (1957, 1961, 1965, 1970, 1973). Международный гроссмейстер (1950). Заслуженный мастер спорта СССР (1948), международный арбитр по шахматной композиции (1957), шахматный теоретик.
Содержание
Биография
Научился игре в шахматы в 6 лет (отец, Василий Осипович Смыслов, был шахматистом 1-й категории). Занимался в шахматной секции москворецкого Дома пионеров. В 1938 разделил 1-3-е место на всесоюзном турнире шахматистов 1-й категории и 1—2-е на чемпионате Москвы. Чемпион Москвы (1942 и 1943/1944 — 2-е место после игравшего вне конкурса М. Ботвинника). Турниры мастеров: Куйбышев (1942) — 2-е место, Свердловск (1943) — 3—4-е м. Участник 18 чемпионатов СССР (с 1940); лучшие результаты: 1940 — 3-е место, 1941 (матч-турнир за звание абсолютного чемпиона страны) — 3-е, 1944 — 2-е, 1947 − 3—4-е, 1949 — 1—2-е (с Д. Бронштейном), 1955 — 1—2-е (проиграл дополнительный матч Е. Геллеру), 1969 — 3—5-е, 1971 — 2—3-е место.
Заняв 3-е место на Гронингенском турнире (1946), Смыслов был включён в число участников матч-турнира 1948 на первенство мира (2-е место); с этого времени входит в группу сильнейших шахматистов мира.
В середине 1950-х гг. Смыслов добился наивысших успехов: выиграл турниры претендентов (1953 и 1956) и сыграл 3 матча на первенство мира с Ботвинником: ничья (1954), победа (1957, завоевал звание чемпиона мира), поражение в матче-реванше (1958). Любопытный факт: будучи чемпионом мира, Смыслов тем не менее ни разу не возглавлял на всемирных олимпиадах команду Советского Союза, поскольку в тот год, когда он был чемпионом, олимпиада не проводилась.
Результаты в других соревнованиях на первенство мира: турниры претендентов (1950) — 3-е м., 1959 — 4-е, 1985 — 8—9-е м. Межзональные турниры: 1964 — 1—4-е м., 1970 — 7—8-е, 1973 — 5-е, 1982 — 2-е место. В 1965 проиграл четвертьфинальный матч претендентов Е. Геллеру; в 1983 сыграл вничью четвертьфинальный матч с Р. Хюбнером (признан победителем по жребию); выиграл полуфинальный матч у 3. Рибли (1983); проиграл финальный матч претендентов Г. Каспарову (1984). Василий Смыслов — возрастной рекордсмен среди участников турнира претендентов. На момент матча с Каспаровым ему исполнилось 62 года. Если учесть, что свой первый матч на первенство мира Смыслов провел в возрасте 27 лет, то и здесь он установил своеобразный рекорд — оставался претендентом долгие 35 лет.
В составе сборной команды СССР победитель 10 Всемирных шахматных олимпиад (1952—1964, 1968—1972), 5 командных чемпионатов Европы (1957—1973), командного чемпионата мира (1985). Успешно выступал в матчах против шахматистов США (1945, 1946, 1954 и 1955), Великобритании (1947 и 1954), Югославии (1956), против команд избранных шахматистов мира (1970 и 1984), а также в других матчах. В составе сборной команды Москвы победитель командного чемпионата СССР (1948), 2-й (1959) и 4-й (1967) Спартакиад народов СССР, Всесоюзной шахматной олимпиады (1972); занял 2-е место на 3-й (1963) и 7-й (1979) Спартакиадах народов СССР. В составе команды ДСО «Буревестник» победитель командных чемпионатов СССР (1961 и 1968), Кубка СССР (1974 и 1976), Кубка европейских клубных команд (1976 и 1979). Выступал в шахматных соревнованиях до 80 лет.
Смыслов в течение 58 лет был женат на женщине тремя годами старше себя, его супругу звали Надежда Андреевна (1918—2010), первый её муж был репрессирован. Своих детей у чемпиона мира не было, пасынок Владимир Селиманов погиб молодым (1939—1960)[1]. Смысловы жили в сталинской высотке на Кудринской площади в Москве (кв. № 221), летом — на даче в Барвихе. Много десятков лет дружил с певцом Иваном Козловским, со своим соседом по дому и даче, композитором и пианистом Андреем Макаровым[2][3].
Всю жизнь В.Смыслов был фанатично предан искусству пения, занимался вокалом и до старости сохранил свой прекрасный, звучный баритон, что позволило ему в 75 -летнем возрасте спеть сольный концерт с симфоническим оркестром в зале Московской консерватории, а также записать две пластинки, ставшие раритетами.
Василий Васильевич Смыслов скончался в ночь на 27 марта 2010 года[4] от сердечно-сосудистой недостаточности в Боткинской больнице (Москва), куда он был госпитализирован несколькими днями ранее в связи с жалобами на сердце.[5][6] Похоронен на Новодевичьем кладбище Москвы.
Спортивные достижения
| Год | Наименование соревнования | + | - | = | Место |
|---|---|---|---|---|---|
| 1938 | Всесоюзное первенство среди школьников | 7 | 1 | 2 | 1 |
| Горький, Всесоюзный турнир 1-го разряда | 8 | 1 | 4 | 1-3 | |
| Чемпионат Москвы | 10 | 2 | 5 | 1-2 | |
| 1939 | Москва-Ленинград, тренировочный международный турнир | 4 | 5 | 8 | 12-13 |
| Чемпионат Москвы | 7 | 2 | 4 | 2-3 | |
| 1940 | Москва, 12-е первенство СССР | 8 | 1 | 10 | 3 |
| 1941 | Матч-турнир на звание абсолютного чемпиона СССР | 4 | 4 | 12 | 3 |
| 1942 | Куйбышев | 7 | 2 | 2 | 2 |
| Чемпионат Москвы | 10 | 1 | 4 | 1 | |
| 1943 | Свердловск | 5 | 3 | 6 | 3-4 |
| Чемпионат Москвы | 7 | 0 | 9 | 2 | |
| 1944 | Москва, 13-е первенство СССР | 8 | 3 | 5 | 2 |
| 1945 | Москва, 14-е первенство СССР | 6 | 6 | 5 | 10-11 |
| 1946 | Чемпионат Москвы | 7 | 5 | 3 | 3-6 |
| Гронинген, международный турнир | 7 | 1 | 11 | 3 | |
| 1947 | Ленинград, 15-е первенство СССР | 7 | 2 | 10 | 3-4 |
| Варшава, международный турнир | 4 | 1 | 4 | 2-5 | |
| Пярну, тренировочный турнир | 4 | 1 | 8 | 4-6 | |
| Москва, международный турнир памяти М. Чигорина | 6 | 1 | 8 | 3-4 | |
| 1948 | Гаага — Москва, Матч-турнир на первенство мира | 6 | 4 | 10 | 2 |
| Ленинград, командное первенство СССР | 2 | 0 | 0 | ||
| 1949 | Москва, 17-е первенство СССР | 9 | 2 | 8 | 1-2 |
| 1950 | Будапешт, турнир претендентов | 5 | 3 | 10 | 3 |
| Венеция, международный турнир | 9 | 0 | 6 | 2 | |
| Москва, 18-е первенство СССР | 6 | 3 | 8 | 5-6 | |
| 1951 | Ленинград, полуфинал 19-го первенства СССР | 9 | 0 | 9 | 1 |
| Москва, 19-е первенство СССР | 9 | 4 | 4 | 4 | |
| Ленинград, турнир памяти М. Чигорина | 7 | 0 | 6 | 1 | |
| 1952 | Будапешт, международный турнир памяти Г. Мароци | 8 | 3 | 6 | 3-5 |
| Москва, 20-е первенство СССР | 6 | 4 | 9 | 7-9 | |
| Хельсинки, X Всемирная Олимпиада (2-я доска) | 8 | 0 | 5 | ||
| 1953 | Бухарест, международный турнир | 7 | 1 | 11 | 3 |
| Гагра, тренировочный турнир гроссмейстеров | 5 | 1 | 3 | 1 | |
| Цюрих, турнир претендентов | 9 | 1 | 18 | 1 | |
| 1954 | Москва, матч на первенство мира с М. Ботвинником | 7 | 7 | 10 | |
| Амстердам, XI Всемирная олимпиада (2-я доска) | 6 | 0 | 6 | ||
| 1954/55 | Гастингс, международный турнир | 5 | 0 | 4 | 1-2 |
| 1955 | Загреб, международный турнир | 10 | 0 | 9 | 1 |
| Москва, 22-е первенство СССР | 7 | 2 | 10 | 1-2 | |
| Москва, матч на звание чемпиона СССР с Е. Геллером | 0 | 1 | 6 | ||
| 1956 | Амстердам, турнир претендентов | 6 | 1 | 11 | 1 |
| Москва, XII Всемирная олимпиада (2-я доска) | 5 | 1 | 7 | ||
| Москва, международный турнир памяти А. Алехина | 7 | 0 | 8 | 1-2 | |
| 1957 | Москва, матч на первенство мира с М. Ботвинником | 6 | 3 | 13 | |
| Вена, командное первенство Европы (1-я доска) | 2 | 1 | 3 | ||
| 1958 | Москва, матч-реванш на первенство мира с М. Ботвинником | 5 | 7 | 11 | |
| Мюнхен, XIII Всемирная олимпиада (2-я доска) | 7 | 0 | 5 | ||
| 1959 | Блед — Загреб — Белград, турнир претендентов | 9 | 7 | 12 | 4 |
| Москва, II Спартакиада народов СССР (2-я доска) | 5 | 0 | 2 | ||
| Москва, I международный турнир ЦШК СССР | 3 | 0 | 8 | 1-3 | |
| 1960 | Лейпциг, XIV Всемирная олимпиада (1-й запасной) | 10 | 0 | 3 | |
| Ленинград, 27-е первенство СССР | 3 | 1 | 15 | 7-8 | |
| Москва, II международный турнир ЦШК СССР | 6 | 0 | 5 | 1-2 | |
| 1961 | Оберхаузен, командное первенство Европы (5-я доска) | 7 | 0 | 2 | |
| Москва, III международный турнир ЦШК СССР | 4 | 0 | 7 | 1-2 | |
| Дортмунд, международный турнир | 4 | 1 | 6 | 2-3 | |
| Москва, 28-е первенство СССР | 5 | 2 | 12 | 5-6 | |
| Баку, 29-е первенство СССР | 6 | 4 | 10 | 8-11 | |
| 1962 | Мар-дель-Плата, международный турнир | 5 | 1 | 9 | 2-3 |
| Гавана, международный турнир | 10 | 0 | 11 | 4-5 | |
| 1962/63 | Гастингс, международный турнир | 3 | 0 | 6 | 3 |
| 1963 | Москва, международный турнир ЦШК СССР | 8 | 0 | 7 | 1 |
| Сочи, международный турнир памяти М. Чигорина | 4 | 1 | 6 | 2 | |
| Москва, III Спартакиада народов СССР | 4 | 0 | 5 | ||
| 1963/64 | Стокгольм, международный турнир | 7 | 0 | 1 | 1 |
| 1964 | Амстердам, межзональный турнир | 11 | 0 | 12 | 1-4 |
| Гавана, международный турнир памяти Х. Р. Капабланки | 11 | 0 | 10 | 1-2 | |
| Тель-Авив, XVI Всемирная олимпиада (3-я доска) | 10 | 1 | 2 | ||
| 1965 | Гамбург, командное первенство Европы (4-я доска) | 3 | 0 | 6 | |
| Москва, матч претендентов с Е. Геллером | 0 | 3 | 5 | ||
| Гавана, международный турнир памяти Х. Р. Капабланки | 13 | 3 | 5 | 1 | |
| Сантьяго, международный турнир | 9 | 0 | 4 | 1 | |
| 1966 | Мар-дель-Плата, международный турнир | 7 | 0 | 8 | 1 |
| Поляница-Здруй, международный турнир | 8 | 0 | 6 | 1 | |
| 1966/67 | Тбилиси, 34-е первенство СССР | 4 | 4 | 12 | 10-12 |
| 1967 | Москва, IV Спартакиада народов СССР (3-я доска) | 2 | 1 | 7 | |
| Монте-Карло, международный турнир | 4 | 1 | 5 | 2 | |
| Москва, международный турнир, посвящённй 50-летию Октября | 4 | 1 | 12 | 2-5 | |
| Гавана, международный турнир памяти Х. Р. Капабланки | 8 | 1 | 10 | 3 | |
| Москва, юбилейый турнир в честь 50-летия Октября | 5 | 0 | 6 | 1-2 | |
| Пальма де-Майорка, международный турнир | 9 | 1 | 7 | 2-3 | |
| 1968 | Монте-Карло, международный турнир | 4 | 0 | 9 | 3-4 |
| Лугано, XVIII Всемирная олимпиада (2-й запасной) | 10 | 0 | 2 | ||
| Поляница-Здруй, международный турнир памяти А. Рубинштейна | 9 | 1 | 5 | 1 | |
| 1968/69 | Гастингс, международный турнир | 7 | 1 | 3 | 1 |
| 1969 | Монте-Карло, международный турнир | 5 | 0 | 6 | 1-2 |
| Скопье, международный турнир | 5 | 0 | 10 | 3-5 | |
| Москва, 37-е первенство СССР | 6 | 1 | 15 | 3-5 | |
| 1969/70 | Гастингс, международный турнир | 3 | 1 | 5 | 4 |
| 1970 | Белград, «Матч Века» с С. Решевским с Ф. Олафссоном |
1 1 |
1 0 |
1 0 |
|
| Ровинь — Загреб, международный турнир | 6 | 1 | 10 | 2-5 | |
| Капфенберг, командное первенство Европы (5-я доска) | 5 | 1 | 0 | ||
| Буэнос-Айрес, международный турнир | 1 | 0 | 16 | 7 | |
| Зиген, XIX Всемирная шахматня олимпиада (1-й запасной) | 5 | 0 | 6 | ||
| Пальма де-Майорка, международный турнир | 7 | 3 | 13 | 3 | |
| 1971 | Порторож, дополнительный матч за кандидатское место в матчах претендентов с Л. Портишем |
1 | 1 | 4 | |
| Амстердам, международный турнир | 5 | 0 | 10 | 1 | |
| Ленинград, 39-е первенство СССР | 6 | 0 | 15 | 2-3 | |
| Москва, международный турнир памяти А. Алехина | 4 | 0 | 13 | 3 | |
| 1972 | Вейк-ан-Зее, международный турнир | 3 | 2 | 10 | 5-6 |
| Москва, Всесоюзная олимпиада (2-я доска) | 4 | 0 | 4 | ||
| Лас-Пальмас, международный турнир | 8 | 1 | 6 | 2-3 | |
| Скопле, XX Всемирная Олимпиада (3-я доска) | 8 | 0 | 6 | ||
| 1972/73 | Гастингс, международный турнир | 3 | 3 | 9 | 9 |
| 1973 | Сьенфуэгос, международный турнир | 12 | 0 | 9 | 1 |
| Москва, 41-е первенство СССР | 1 | 4 | 12 | 15-16 | |
| Петрополис, международный турнир | 7 | 2 | 8 | 5 | |
| Бат, командное первенство Европы (6-я доска) | 3 | 0 | 2 | ||
| 1974 | Рейкьявик, международный турнир | 10 | 0 | 4 | 1 |
| Кубок СССР (командный) (1-я доска) | 4 | 2 | 3 | ||
| Сочи, международный турнир памяти М. Чигорина | 4 | 2 | 9 | 4-6 | |
| Одесса, 42-е первенство СССР (1-я лига) | 6 | 3 | 8 | 5-6 | |
| Венеция, международный турнир | 5 | 0 | 8 | 2 | |
| 1975 | Рига, VI Спартакиада народов СССР (2-я доска) | 1 | 2 | 4 | |
| Тиссайд, международный турнир | 4 | 1 | 9 | 2 | |
| Сольнок, международный турнир | 5 | 0 | 9 | 1 | |
| 1976 | Кубок СССР (командный) (1-я доска) | 0 | 0 | 7 | |
| Лон-Пайн, международный турнир | 3 | 0 | 4 | 2-9 | |
| Москва, 44-е первенство СССР (высшая лига) | 4 | 3 | 10 | 6-7 | |
| Биль-Бьен, межзональный турнир | 5 | 1 | 13 | 5-7 | |
| 1976/77 | Гастингс, международный турнир | 3 | 1 | 10 | 4-5 |
| 1977 | Ленинград, 45-е первенство СССР (высшая лига) | 2 | 4 | 9 | 12-14 |
| Ленинград, международный турнир ЦШК СССР, посвящённый 60-летию Октября |
4 | 0 | 13 | 3 | |
| Тилбург, международный турнир | 0 | 2 | 9 | 10 | |
| 1978 | Львов, зональный турнир первенства мира | 4 | 4 | 6 | 7-10 |
| Сан-Паулу, международный турнир | 6 | 0 | 7 | 1 | |
| Буэнос-Айрес, международный турнир | 4 | 0 | 9 | 2-4 | |
| 1979 | Берлин, международный турнир | 6 | 0 | 9 | 1-2 |
| Тилбург, международный турнир | 1 | 7 | 3 | 12 | |
| 1980 | Буэнос-Айрес, международный турнир | 6 | 0 | 3 | 1-4 |
| Линц, международный турнир | 5 | 0 | 4 | 3-6 | |
| Копенгаген, международный турнир | 6 | 0 | 3 | 1-2 | |
| Багио, международный турнир | 4 | 0 | 7 | 2 | |
| Бар, международный турнир | 6 | 1 | 6 | 2 | |
| 1981 | Москва, международный турнир | 3 | 1 | 9 | 2-4 |
| Амстердам, международный турнир | 2 | 0 | 9 | 4-6 | |
| Лондон, международный турнир | 3 | 0 | 6 | 8-21 | |
| 1981/82 | Гастингс, международный турнир | 3 | 0 | 10 | 2-3 |
| 1982 | Лас-Пальмас, международный турнир | 6 | 2 | 5 | 2 |
| Тилбург, международный турнир | 2 | 1 | 8 | 5-6 | |
| 1983 | Фельден, матч претендентов Смыслов — Хюбнер | 1 | 1 | 12 | |
| Лондон, матч претендентов Смыслов — Рибли | 3 | 1 | 7 | ||
| 1984 | Вильнюс, матч претендентов Смыслов — Каспаров (финальный) | 0 | 4 | 9 | |
| Бугойно, международный турнир | 1 | 2 | 10 | 10-11 | |
| Лондон, матч СССР — сборная мира (с Любоевичем) | 0 | 1 | 1 | ||
| Тилбург, международный турнир | 2 | 4 | 5 | 10 | |
| Гратц, международный турнир | 6 | 0 | 6 | 1 | |
| 1985 | Копенгаген, международный турнир | 3 | 2 | 6 | 5 |
| Монпелье, турнир претендентов | 2 | 2 | 11 | 8-9 | |
| Люцерн, командный чемпионат мира | 2 | 0 | 3 | ||
| 1986 | Дортмунд, международный турнир | 2 | 3 | 6 | 9 |
| Копенгаген, международный турнир | 5 | 1 | 4 | 1-4 | |
| Сочи, международный турнир | 1 | 2 | 11 | 9-11 | |
| 1986/87 | Реджио Эмилия, международный турнир | 1 | 0 | 10 | 2-5 |
| 1987 | Нью-Йорк, международный турнир | 6½ из 9 | 15-28 | ||
| Суботица, межзональный турнир | 3 | 3 | 9 | 8-9 | |
| Рим, международный турнир | 3 | 0 | 6 | 1-3 | |
| 1988 | Лондон, международный турнир | 5 | 0 | 5 | 3-6 |
| Москва, 55-е первенство СССР | 3 | 4 | 10 | 9-13 | |
| 1988/89 | Гастингс, международный турнир | 2 | 1 | 11 | 3-5 |
| 1989 | Нью-Йорк, международный турнир | 4 | 1 | 4 | 6-15 |
| Ханинге, международный турнир | 1 | 2 | 8 | 8-9 | |
| Гронинген, международный турнир | 2 | 1 | 6 | 3-6 | |
| Пальма де-Майорка, международный турнир | 3 | 1 | 5 | 27 | |
| 1990 | Беер-Шева, международный турнир | 0 | 0 | 9 | 2-3 |
| Буэнос-Айрес, международный турнир | 5 | 0 | 8 | 1-2 | |
| Манила, международный турнир | 3 | 5 | 5 | 48-53 | |
| Рим, международный турнир | 4 | 0 | 5 | 2-7 | |
| Барселона, международный турнир | 1 | 1 | 7 | 5-6 | |
| 1991 | Гельзенкирхен, международный турнир | 3 | 1 | 7 | 3 |
| Москва, турнир посвященный 70-летию В. Смыслова | 2 | 1 | 6 | 3-5 | |
| Бад-Верисхофен, чемпионат мира среди сеньоров (преимущество по коэффициентам I м) |
6 | 0 | 5 | 1-2 | |
| 1992 | Аруба, матч-турнир сборных команд сеньоров против женщин | 1 | 1 | 10 | |
| Тилбург, международный турнир «Интерполис» | 1 | 0 | 7 | ||
| 1993 | Москва, Мемориал Алехина | 1 | 1 | 7 | 25-37 |
| Буэнос-Айрес, международный турнир | 2 | 0 | 9 | 2-4 | |
| Ростов-на-Дону, Мемориал Бондаревского | 1 | 4 | 8 | 10 | |
| Вена, матч-турнир сборных команд сеньоров против женщин | 3 | 2 | 7 | ||
| Биль, межзональный турнир | 2 | 2 | 9 | 35 | |
| Мюнстер, международный турнир | 2 | 2 | 7 | 4-6 | |
| 1994 | Амстердам, мемориал Доннера | 2 | 0 | 7 | 1-3 |
| Монте Карло, матч-турнир сборных команд сеньоров против женщин | 6 | 2 | 4 | ||
| Тилбург, международный турнир «Интерполис» | 1 | 0 | 3 | ||
| 1995 | Москва | ||||
| Кардица | |||||
| Прага | |||||
| Рейкьявик | |||||
| Элиста, 48-й чемпионат России | 1 | 4 | 6 | ||
| Санкт-Петербург | |||||
| 1996 | Гронинген | ||||
| Канны | |||||
| Лондон | |||||
| Турин | |||||
| Стокгольм | |||||
| 1997 | Мальмё | 1 | 0 | 8 | 2-6 |
| Копенгаген, матч-турнир сборных команд сеньоров против женщин | 5 | 2 | 3 | ||
| Хогевен | 0 | 2 | 4 | 4 | |
| Стокгольм | 5 | 1 | 3 | ||
| Гронинген | |||||
| 1998 | Белград | ||||
| Цюрих | |||||
| 1999 | Москва, мемориал Т. Петросяна | 0 | 0 | 9 | 3-8 |
| Марбелья, матч-турнир сборных команд сеньоров против женщин | 2 | 3 | 5 | ||
| 2000 | Мюнхен, матч-турнир сборных команд сеньоров против женщин | 1 | 1 | 8 | |
| 2001 | Амстердам, матч-турнир сборных команд сеньоров против женщин | 1 | 1 | 8 | |
Матчи и турниры на первенство мира
- 1948 — 2-е место в матче-турнире +6 −4 =10
- 1954 — Василий Смыслов : Михаил Ботвинник +7 −7 =10
- 1957 — Василий Смыслов : Михаил Ботвинник +6 −3 =13
- 1958 — Василий Смыслов : Михаил Ботвинник +5 −7 =11
Творчество
«Главная сила Смыслова в шахматах в том, что он проницателен. Талант его универсален и исключителен. Он мог тонко сыграть в дебюте, уйти в глухую защиту, бурно атаковать или, наконец, хладнокровно маневрировать. А про эндшпиль и говорить нечего — это его стихия. Иногда он принимал решения, поражавшие своей глубиной» (Ботвинник).
«Я сделаю 40 хороших ходов, и если вы сделаете то же самое, то партия закончится вничью» (Смыслов).
С классическим подходом к шахматам органически связан интерес Смыслова к этюдной композиции. Смыслов — автор книг и статей по различным вопросам шахматного искусства. Внёс ценный вклад в теорию испанской партии, славянской защиты, ферзевого гамбита, разработал систему в защите Грюнфельда, носящую его имя.
Увлечения
- Смыслов был оперным певцом[7]. Он принёс музыку в жертву шахматам после провала в конкурсном отборе Большого театра по классу вокала в 1950 г. А в 1996 году Смыслов впервые в жизни дал сольный концерт в Большом зале Московской консерватории[8].
- В молодости Смыслов занимался боксом под руководством боксёра и тренера Евгения Огуренкова[1].
Награды
- Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (23 апреля 1996) — за большой вклад в развитие шахмат в России[9]
- Орден Ленина (1957)
- Орден Дружбы народов (1981)
Книги
- Избранные партии. — М: Физкультура и спорт, 1952. 153 с.
- Теория ладейных окончаний. — М.: Физкультура, 1957. 215 с. В соавторстве с Г. Я. Левенфишем. (Есть переиздания)
- В поисках гармонии. — М.: Физкультура и спорт, 1979. 238 с (Выдающиеся шахматисты мира).
- Летопись шахматного творчества. — М.: ТОО «Институт Леонардо», 1993. 791, [4] с. ISBN 5-86627-002-1. (Есть переиздание)
- Мои этюды. — М.: 64, 2001. 150, [1] с. ISBN 5-94046-001-1. (Есть переиздание)
- Искусство эндшпиля. — 2-е изд., испр. — Ростов н/Д: Феникс, 2002. — 176 с. ISBN 5-222-02433-4.
- Тайны ладейного эндшпиля. — М.: Астрель, АСТ, Транзиткнига; 2003. 95 [1] с. — (Теория шахмат). ISBN 5-17-019826-4, ISBN 5-271-06921-4, ISBN 5-9578-0301-4.
- Наука побеждать. — М.: Этерна, 2008. — 240 с. ISBN 978-5-480-00187-7
Напишите отзыв о статье "Смыслов, Василий Васильевич"
Примечания
- ↑ 1 2 [president.org.ua/news/news-187422/ Седьмой В Истории Шахмат Чемпион Мира Василий Смыслов: "Однажды Приехал К Ботвиннику На Дачу, А Он Говорит: «Какая У Вас Машина Грязная! Давайте-Ка Её Помоем». И Взял В Руки Т…]
- ↑ [fakty.ua/44894-sedmoj-chempion-mira-po-shahmatam-vasilij-smyslov-quot-vsyu-zhizn-ya-zanimalsya-peniem-no-svoj-pervyj-kompakt-disk-romansov-zapisal-kogda-mne-bylo-uzhe-75-quot Седьмой чемпион мира по шахматам василий смыслов: "всю жизнь я занимался пением, но свой первый… — Газета «ФАКТЫ и комментарии»]
- ↑ [lifenews.ru/news/18641 Шахматный чемпион мира Смыслов умер в нищете — Первый по срочным новостям — LIFE | NEWS]
- ↑ [www.sz.aif.ru/society/news/23769 Чемпион мира по шахматам Василий Смыслов умер в нищете]
- ↑ [sport.rian.ru/sport/20100327/216724266.html Скончался чемпион мира по шахматам Василий Смыслов] (рус.) (html). РИА Новости (27 марта 2010). Проверено 27 марта 2010. [www.webcitation.org/619NnijZ6 Архивировано из первоисточника 23 августа 2011].
- ↑ [lenta.ru/news/2010/03/27/smyslov/ Умер чемпион мира по шахматам Василий Смыслов] (рус.). Лента.ru (27 марта 2010). Проверено 27 марта 2010. [www.webcitation.org/619NsRz2A Архивировано из первоисточника 23 августа 2011].
- ↑ [www.chesslibrary.ru/publ/ehnciklopedija_shakhmat/vasilij_smyslov/glava_1_zhizn_i_sudba/11-1-0-69 Жизнь и судьба Василия Смыслова]
- ↑ [kp.ru/online/news/640148/ Утрата: Василий Смыслов не только прекрасно играл в шахматы, но и пел]
- ↑ Указ Президента РФ от 23 апреля 1996 г. № 600
Литература
- Каспаров Г. К. Мои великие предшественники. Т. 2. От Эйве до Таля. — М.: РИПОЛ классик, 2005. ISBN 5-7905-2239-4.
Ссылки
- [www.chessgames.com/perl/chessplayer?pid=14676 Партии Василия Смыслова] в базе Chessgames.com (англ.)
- [www.365chess.com/players/Vassily_Smyslov Личная карточка Василия Смыслова] на сайте 365chess.com
- [www.64chess.com/Champs/smyslov.html Краткая биография Василия Смыслова] на сайте 64chess.com
- [www.chesspro.ru/statistic/smyslov.shtml Краткая биография Василия Смыслова] на сайте chesspro.ru
- [www.wtharvey.com/smys.html 45 матовых позиций из партий Смыслова] (англ.)
| ||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Смыслов, Василий Васильевич
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.
И как будто для того чтобы еще больше дать почувствовать русскому генералу его зависимость от грубой силы, Даву послал адъютанта за дежурным.
Балашев вынул пакет, заключавший письмо государя, и положил его на стол (стол, состоявший из двери, на которой торчали оторванные петли, положенной на два бочонка). Даву взял конверт и прочел надпись.
– Вы совершенно вправе оказывать или не оказывать мне уважение, – сказал Балашев. – Но позвольте вам заметить, что я имею честь носить звание генерал адъютанта его величества…
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие.
– Вам будет оказано должное, – сказал он и, положив конверт в карман, вышел из сарая.
Через минуту вошел адъютант маршала господин де Кастре и провел Балашева в приготовленное для него помещение.
Балашев обедал в этот день с маршалом в том же сарае, на той же доске на бочках.
На другой день Даву выехал рано утром и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажами, ежели они будут иметь на то приказания, и не разговаривать ни с кем, кроме как с господином де Кастро.
После четырехдневного уединения, скуки, сознания подвластности и ничтожества, особенно ощутительного после той среды могущества, в которой он так недавно находился, после нескольких переходов вместе с багажами маршала, с французскими войсками, занимавшими всю местность, Балашев привезен был в Вильну, занятую теперь французами, в ту же заставу, на которой он выехал четыре дня тому назад.
На другой день императорский камергер, monsieur de Turenne, приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Четыре дня тому назад у того дома, к которому подвезли Балашева, стояли Преображенского полка часовые, теперь же стояли два французских гренадера в раскрытых на груди синих мундирах и в мохнатых шапках, конвой гусаров и улан и блестящая свита адъютантов, пажей и генералов, ожидавших выхода Наполеона вокруг стоявшей у крыльца верховой лошади и его мамелюка Рустава. Наполеон принимал Балашева в том самом доме в Вильве, из которого отправлял его Александр.
Несмотря на привычку Балашева к придворной торжественности, роскошь и пышность двора императора Наполеона поразили его.
Граф Тюрен ввел его в большую приемную, где дожидалось много генералов, камергеров и польских магнатов, из которых многих Балашев видал при дворе русского императора. Дюрок сказал, что император Наполеон примет русского генерала перед своей прогулкой.
После нескольких минут ожидания дежурный камергер вышел в большую приемную и, учтиво поклонившись Балашеву, пригласил его идти за собой.
Балашев вошел в маленькую приемную, из которой была одна дверь в кабинет, в тот самый кабинет, из которого отправлял его русский император. Балашев простоял один минуты две, ожидая. За дверью послышались поспешные шаги. Быстро отворились обе половинки двери, камергер, отворивший, почтительно остановился, ожидая, все затихло, и из кабинета зазвучали другие, твердые, решительные шаги: это был Наполеон. Он только что окончил свой туалет для верховой езды. Он был в синем мундире, раскрытом над белым жилетом, спускавшимся на круглый живот, в белых лосинах, обтягивающих жирные ляжки коротких ног, и в ботфортах. Короткие волоса его, очевидно, только что были причесаны, но одна прядь волос спускалась книзу над серединой широкого лба. Белая пухлая шея его резко выступала из за черного воротника мундира; от него пахло одеколоном. На моложавом полном лице его с выступающим подбородком было выражение милостивого и величественного императорского приветствия.
Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
Категории:
- Родившиеся 24 марта
- Родившиеся в 1921 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Москве
- Умершие 27 марта
- Умершие в 2010 году
- Умершие в Москве
- Шахматные гроссмейстеры
- Шахматные гроссмейстеры (1950)
- Кавалеры ордена «За заслуги перед Отечеством» 4 степени
- Кавалеры ордена Ленина
- Кавалеры ордена Дружбы народов
- Заслуженные мастера спорта СССР
- Спортсмены по алфавиту
- Чемпионы мира по шахматам
- Шахматные теоретики
- Шахматисты СССР
- Шахматисты Москвы
- Чемпионы СССР по шахматам
- Победители шахматных Олимпиад
- Шахматные композиторы
- Международные арбитры по шахматной композиции
- Похороненные на Новодевичьем кладбище
