GSSAP 4

GSSAP 4
USA 271
Эскиз cпутника GSSAP
Производитель	Orbital ATK
Оператор	United Launch Alliance
Задачи	Слежение за спутниками на геосинхронных орбитах по программе GSSAP
Спутник	Земли
Запуск	19.08.2016, 04:52 UTC
Ракета-носитель	Delta IV
Стартовая площадка	База ВВС США на мысе Канаверал
NSSDC ID	[nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=2016-052B 2016-052B]
Высота орбиты	35,9 тыс. км

GSSAP 3 (USA 271) — военный разведывательный спутник, изготовленный компанией Orbital ATK (базирующейся в американском штате Вирджиния) и запущенный американской компанией United Launch Alliance (совместное предприятие авиационных гигантов Boeing и Lockheed Martin) в 07:52 мск 19 августа 2016 года с космодрома на мысе Канаверал с помощью ракеты-носителя Delta IV одновременно с другим разведывательным спутником ВВС США «GSSAP 3».

Запланированная высота орбиты обоих спутников составляет 35,9 тыс. км. Военная программа, в которой используются эти спутники называется Geosynchronous Space Situational Awareness Program (сокр. GSSAP, англ. Программа осведомлённости ситуации на Геосинхронной орбите). Её цель — наблюдение за другими космическими аппаратами, находящимися на геосинхронных орбитах. Таким образом США собираются следить за спутниками других государств. Ранее, в июле 2014 года, с помощью такой же ракеты-носителя уже были выведены на орбиту два подобных спутника.

Отрывок, характеризующий GSSAP 4

– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.