Junkers F.13
| Junkers F.13 | |
|---|---|
 | |
| F.13 в Немецком музее (Мюнхен) | |
| Тип | пассажирский |
| Разработчик | Junkers |
| Производитель | Junkers |
| Главный конструктор | О. Ройтер |
| Первый полёт | 25 июня 1919 года |
| Статус | не эксплуатируется |
| Основные эксплуатанты | Lufthansa,  люфтваффе,  ВВС СССР ВВС Австралии,  ВВС Болгарии,  ВВС Литвы,  ВВС Румынии,  ВВС Финляндии,  ВВС Швеции,  ВВС Турции, ВВС Афганистана,  ВМС США, ВВС Чили,  ВВС Колумбии, ВВС Аргентины
|
| Годы производства | 1919—1932 |
| Единиц произведено | 332 |
 Изображения на Викискладе
| |
Юнкерс F.13 (нем. Junkers F.13), первоначальное наименование J 13 — немецкий пассажирский самолёт разработки и производства компании Юнкерс. F.13 стал первым самолётом, изначально проектировавшимся в качестве пассажирского. Разработка велась под руководством О. Ройтера. F.13 представлял собой одномоторный моноплан, вмещавший 2 члена экипажа и 4 пассажира. Первый полет F.13 совершил в 1919 году. Серийный выпуск продолжался до начала 30-х годов. Было выпущено около 332 экземпляров различных модификаций. 110 экземпляров эксплуатировались авиакомпанией Lufthansa, остальные экспортированы в десятки стран мира.[1]
Служба и боевое применение
F.13 Применялись для военных целей как транспортные и как связные. F.13 эксплуатировали ВВС Австралии, ВВС Болгарии, ВВС Литвы, ВВС Румынии, ВВС Финляндии, ВВС Швеции, ВВС Турции, ВВС Афганистана, ВМС США, ВВС Чили, ВВС Колумбии, ВВС Аргентины. Несколько F.13 служило в ВВС СССР и эксплуатировалось советско-германским акционерным обществом «Добролет»[2] . В 1939 году F.13 появились в люфтваффе. В люфтваффе F.13 применялись в качестве связных. В 1943—1944 несколько F.13 использовались в против партизанских отрядов Белоруссии.[1]
См. также
Катастрофа Junkers F 13 под Тифлисом
Напишите отзыв о статье "Junkers F.13"
Примечания
Ссылки
- [www.airwar.ru/enc/cw1/juf13.html Уголок Неба]
- [www.airaces.ru/plane/yunkers-f-13.html Юнкерс F-13]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Junkers F.13
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
