KeyHole

Кихоул (англ. Key Hole, буквально «замочная скважина») — общее название для серий американских военных спутников видовой разведки. Основной целью была детальная оптическая разведка территории СССР, Китая и других стран — потенциальных противников США. Всего было разработано и запущено 13 типов спутников «Кey Hole». Спутники запускались на орбиту с 1959 по 1986 годы.

В целях дезинформации, о первых спутниках «Key hole» сообщали, как о части мирной космической программы «Discoverer» (буквально — «исследователь», «первооткрыватель»). С февраля 1962 года программа «Corona» стала особо секретной и перестала скрываться под названием Discoverer.

Впервые название «Key Hole» встречается в 1962 году для KH-4, позднее его ретроспективно использовали для всей серии спутников, запущенных к этому году. Спутники серии КН-1 являются первыми спутниками военного назначения и видовой разведки в частности. Снимки с KH-5 Argon впервые запечатлели Антарктиду из космоса.

Особенности конструкции

Готовые проэкспонированные плёнки спускались на Землю в специальных капсулах (в советской терминологии спускаемый аппарат (СА)). Спускаемые на парашютах капсулы, подхватывались на лету специально-подготовленными самолётами (на базе C-130) военно-воздушных сил США. Если подхватить капсулу не удавалось, то её могли подобрать на воде корабли военно-морского флота США, но в течение ограниченного времени. По истечению которого, по соображениям безопасности и секретности капсула с плёнкой тонула, так как часть корпуса была сделана из растворимых в воде материалов.

Разработка и испытания

На некоторых из первых снимков полученных КА «Key Hole», обнаруживались потемнения, «туманность» и яркие полосы, которые проявлялись на плёнке, могли исчезнуть при следующем запуске аналогичного спутника, а затем вернуться вновь. Как удалось выяснить, причиной подобных явлений стало электростатическое напряжение и его разряды, возникающие при трении резиновых компонентов камеры при экспонировании.

Модификации

KH 1-4, 4a, 4b

Спутники типов KH 1-4, 4a, 4b имели общее название «Corona». Это кодовое слово, а не акроним. Космические аппараты (КА) этих типов запускались в период 1959—1972 годов.

Испытательные запуски по программе «Discoverer» (с тестовой нагрузкой без фотокамер, всего 3 запуска) были проведены в начале 1959 года. Первый КА серии KH-1 был запущен 25 июня 1959 года в 20:09 UTC года под наименованием Дискаверер-4 (KH-1 1, Corona 4). Запуск был неудачным.

KH-2

Первый спутник серии CORONA KH-2 — Дискаверер-16 (CORONA 9011) был запущен 26 октября 1960 в 20:26 UTC. Запуск закончился аварией ракеты-носителя. Следующими спутниками серии «KH-2 CORONA» стали «Дискаверер-18», «Дискаверер-25» и «Дискаверер-26» успешно выполнившие свои миссии в 1960—1961 году, а также «Дискаверер-17», «Дискаверер-22» и «Дискаверер-28», миссии которых также были неудачны.

Всего было запущено 144 спутника, спускаемые капсулы 102 из них вернулись с приемлемыми фотоснимками. Последний запуск спутника серии «Corona» был осуществлён 25 мая 1972 года. Проект был остановлен в связи с обнаружением советской подводной лодки, ждущей в районе приводнения капсул с фотоплёнкой в Тихом океане. Наиболее удачным периодом съёмки были 1966—1971 года, когда были осуществлены 32 удачных запуска с возвращением пригодной фотоплёнки.

Характеристики:

• Масса аппаратов — около 750 кг,
• Плёнка — 70-мм,
  • Длина плёнки в кассете — 9600 метров,
• Фокусное расстояние объектива — около 60 см.

На спутниках этого типа использовалась монопанорамная камера с разрешением на местности 7,5 метра (KH-1 — KH-4) и стереопанорамная камера с разрешением на местности 2,7 и 1,8 метра (KH-4a, KH-4b). Высота орбиты КА изменялась в пределах 166 до 463 километров над поверхностью Земли. Снимки получали с разрешением на местности в 7,5 метров. Два последних спутника программы Corona имели лучшую разрешающую способность в 2,75 и 1,8 метра за счёт снижения высоты рабочей орбиты.

KH-5 ARGON

KH-5 — серия спутников «Key Hole», предназначавшаяся для съёмки низкого разрешения в дополнение к другим разведывательным КА, для создания картографической продукции. КА этой серии изготовлялись компанией Lockheed. Запускались с авиабазы Ванденберг ракетой-носителем «Thor-Agena» с 1961—1964 год, совместно с запусками спутников KH-2 — KH-4 Corona и KH-6 Lanyard. Всего было совершено 12 запусков, 7 из них неудачные.

Различные модификации спутников KH-5 имели массу от 1150 до 1500 кг, наземное разрешение в 140 метров с полосой съёмки 556 км позволяло снимать значительную территорию. Съёмка производилась на 127-милиметровую (5-дюймовую) плёнку.

KH-6 Lanyard

KH-6 Lanyard (англ. Lanyard — шнур, ремешок) — серия короткоживущих спутников видовой разведки, создаваемых в США с марта по июль 1963 года. Первые запуски планировалось использовать для съёмки участка поверхности вблизи Таллина. В 1963 году американское разведсообщество предполагало, что там могут быть размещены советские противоракеты.

Масса КА — 1500 кг. Спутник оснащался камерой с объективом с фокусным расстоянием в 1,67 метра и разрешающей способностью на местности в 1,8 метра. Всего было осуществлено три запуска, один из них неудачный, другой запуск был без плёнки и только один удачный. Съёмка производилась на 127-милиметровую (5-дюймовую) плёнку. Капсула содержала 6850 метров плёнки, было отснято 910 кадров.

KH-7 Gambit

Основная статья: KH-7 (англ. KH-7)

KH-7 — серия спутников «Кey Hole», с очень высоким (для своего времени) разрешением. Предназначались для съёмки особо важных объектов на территории СССР и Китая. Спутники этого типа запускались с июля 1963 года по июнь 1967 года. Все 38 спутников KH-7 запускались с авиабазы Ванденберг, 30 из них вернулись с фотоснимками удовлетворительного качества.

Изначально разрешение на местности составляло 1,2 метра, но было улучшено до 0,6 метра в 1966 году.

Характеристики:

• Масса КА — около 2000кг
• Кол-во спускаемых капсул — 1 шт.

Технические детали миссии до сих пор секретны.

KH-9 Hexagon

KH-9 Hexagon (Шестиугольник), другое название Большая птица (англ. Big Bird) Серия спутников КeyHole с увеличенным (до 275 дней) сроком службы. Увеличению срока службы способствовала установка 4 возвращаемых капсулы с плёнкой, а у части спутников, оснащённых «картографической» камерой таких капсул было 5.

Масса спутников этого типа сильно возросла, и достигла 11 400 — 13 300 кг. КА были изготовлены компанией Lockheed, камеры — Itek и Perkin-Elmer. Из 20 запусков, лишь один был неудачным.

На некоторые из спутников KH-9 устанавливалась «картографическая» камера, которая была кадровой и использовала 9-дюймовую (229-милиметровую) плёнку.

KH-10 Dorian

Пилотируемая орбитальная лаборатория (англ. Manned Orbiting Laboratory, MOL)

KH-11 Kennan (Crystal)

KH-11 Kennan (так же известный под кодовыми названиями 1010 и Crystal (Кристалл)) стал первым американским спутником-шпионом, который использовал оптико-электронную цифровую фотокамеру и смог передавать полученные изображения практически сразу после съёмки. Первый запуск KH-11 состоялся 19 декабря 1976. Последний —- 1 марта 1990 года.

KH-12

KH-12 (также встречаются наименования «Advanced KENNAN», «Improved Crystal» и «Ikon») — наименование присвоенное внешними наблюдателями поздним вариантам спутников KH-11 — т. н. Block III.

Секретность

Программа «Corona» была официально засекреченной вплоть до 1992 года. 24 февраля 1995 года снимки снятые разведывательными космическими аппаратами серии KH 1-4, 4a и 4b Corona, а также KH-5 Argon и KH-6 Lanyard были рассекречены специальным указом президента США Биллом Клинтоном. Этим же указом были установлены сроки рассекречивания снимков KH-7 Gambit и KH-9 Hexagon — 2002 год. В результате стало доступно около 930 000 кадров за период с 1959 по 1980 годы, в том числе:

• Около 19 000 снимков KH-7 были рассекречены, но 100 кадров территории Израиля секретны до сих пор.
• 29 000 снимков с «картографической» камеры KH-9 (каждое покрывает 3400 км²) были рассекречены в 2002 году. Исключение опять составила территория Израиля.

См. также

• Зенит (космический аппарат)

Отрывок, характеризующий KeyHole

После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.