RS-122

RS-122
Классификация	РСЗО
Шасси	КрАЗ-6322
История
Страна-разработчик	Грузия Грузия
Год(ы) производства	с 2012 года
Год(ы) эксплуатации	с 2012 года
Количество выпущенных, шт	50+
Размеры
Вооружение
Калибр, мм	122
Количество направляющих	40
Дальность стрельбы минимальная, м	1000
Дальность стрельбы максимальная, м	45 000
Максимальный угол возвышения, град	60
Расчёт БМ, чел.	5
Перевод системы из походного положения в боевое не более, мин.	0,5
Подвижность
Мощность двигателя, л.с.	270
Максимальная скорость по шоссе, км/ч	80
Запас хода по шоссе, км	500
Колёсная формула	6 × 6

RS-122 — грузинская реактивная система залпового огня, представляющая собой шасси КрАЗ-6322 с бронированной кабиной и пакет из 40 трубчатых направляющих калибра 122-мм.

История

Разработана грузинским научно-техническим центром «Дельта» в 2012 году в качестве преемника устаревшей БМ-21 «Град», первый образец был представлен 3 марта 2012 года на военном полигоне Вазиани.

Конструкция

Система состоит из самоходной пусковой установки с бронированной кабиной, НУРС, системы управления огнём. Конструктивно представляет собой шасси КрАЗ-6322 и артиллерийскую часть БМ-21. Спереди находится кабина экипажа, а в корме — пусковая установка.

Угол наведения по месту составляет от 0 до 60 градусов, по азимуту - 120 градусов.

Варианты и модификации

• GG-122 - модификация на шасси КрАЗ-63221, с цельносварной четырёхдверной кабиной на 6 человек. Опытный образец показан в мае 2014 года. GG-122 оснащен стандартной оптической системой прицеливания, аналогичной базовой версии БМ-21 "Град", но рассматривается возможность установки компьютерной системы управления огнём

Галерея

• DRS-122 georgian MLRS (2).jpg
• RS-122 Georgian.jpg
• RS-122 geo.jpg
• RS122.jpg

Ссылки

[geo-army.ge/index.php?option=com_content&view=article&id=308%3A2012-03-03-09-42-05&catid=27%3Anews&lang=ru Презентация грузинской РСЗО] (фото и видео)

Отрывок, характеризующий RS-122

– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.