Августовская революция (1963)

Августовская революция 1963 года в Республике Конго — массовые народные выступления 13—15 августа 1963 года против режима президента Фюльбера Юлу, известные также как «Три славных дня» (фр. Trois Glorieuses).

Предпосылки

За три года прошедшие после избрания Фюльбера Юлу первым президентом независимой Республики Конго уровень доверия к власти значительно упал. Коррупция, непотизм, непомерные расходы государственных средств на содержание властей, например, строительство роскошного президентского дворца, вызвали нарастание недовольства населения. Усугубили ситуацию диктаторские методы правления Ф. Юлу, в частности, принятие закона о введении однопартийной системы (апрель 1963 года), аресты ряда профсоюзных лидеров (июнь 1963 года). В июле лидерами трёх профобъединений Конго, Всеобщей конфедерации труда Африки (ВКТА), Африканской конфедерации свободных профсоюзов (АКСП) и Африканской конфедерации верующих трудящихся (АКВТ), был создан Национальный комитет объединённых рабочих организаций, потребовавший от правительства освобождения арестованных профсоюзных активистов (под давлением профсоюзов они были выпущены на свободу) и восстановления демократических свобод. На 13 августа 1963 года комитет назначил всеобщую забастовку.

13 августа

Забастовка охватила крупнейшие города Конго: Браззавиль, Пуэнт-Нуар, Долизи (совр. Лубомо), Жакоб (совр. Нкайи). Она сопровождалась массовыми митингами, сопровождавшиеся столкновениями с полицией, а после применения оружия (что привело к гибели нескольких протестующих) переросла в беспорядки и погромы. Участники антиправительственных выступлений требовали пресечения коррупции и непотизма, принятия неотложных мер для развития экономики страны, улучшения условий жизни населения и сокращения безработицы, а также отмены закона о создании единственной политической партии. Наряду с профсоюзами во главе этих выступлений встал также Союз конголезской молодёжи, к тому времени запрещённый как прокоммунистическая организация.

Падение режима Юлу

14 августа правительство объявило на всей территории страны военное положение и комендантский час. Юлу связался с президентом Франции Шарлем де Голлем и обратился к нему с просьбой об оказании Францией военной помощи для восстановления конституционного порядка. Из Чада и Центральноафриканской Республики были переброшены французские воинские подразделения, взявшие под охрану правительственные здания. Однако конголезская армия отказалась поддержать правительство. Вечером 14 августа большинство армейских подразделений перешли на сторону профсоюзов и Союза молодёжи. 15 августа, в день 3-ей годовщины национальной независимости, в ходе демонстрации перед президентским дворцом, в которой участвовало 10 тысяч человек, было выдвинуто требование об отставке Юлу. Так как власти Франции не решились отдать приказ своим военным разогнать демонстрантов, в тот же день Фюльбер Юлу ушёл в отставку.

Новое правительство

16 августа 1963 года было сформировано временное правительство во главе с Альфонсом Массамба-Деба, которое распустило Национальное собрание, объявило амнистию политзаключённым и создало комиссию на выработки новой конституции страны.

Последствия

Августовская революция была первым в истории Тропической Африки выступлением против неоколониализма, ведущую роль в котором сыграли профсоюзы. Именно победа левонационалистических сил в Республике Конго в 1963 году привела к установлению в этой стране политического режима, взявшего курс на построение социалистического общества вначале по китайскому, а затем по советскому образцу.

Отрывок, характеризующий Августовская революция (1963)

– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!