Левый национализм
 |
Проверить информацию. Необходимо проверить точность фактов и достоверность сведений, изложенных в этой статье.
На странице обсуждения должны быть пояснения. |
Левый национализм описывает формы национализма, основанного на идеях равенства, народного суверенитета и национального самоопределения[1]. Он имеет свои истоки в якобинстве Великой французской революции[1]. Левый национализм обычно придерживается антиимпериализма[2][3]. Он отличается от правого национализма, и часто отрицает крайний национализм и фашизм[2], хотя некоторые (малые) формы левого национализма включают в себя нетерпимость и расовые предрассудки[2].
В число прогрессивных, либертарных и демократических лево-националистических движений обычно включают национально-освободительные и антиколониальные движения угнетённых народов. В качестве известных исторических примеров называют: Индийский национальный конгресс, который под предводительством Махатмы Ганди боролся за независимость Индии, а после её обретения под началом Джавахарлала Неру выступал на международной арене за антиколониальное сотрудничество народов «Третьего мира»; Шинн Фейн, во время Ирландской Войны за Независимость и во время Конфликта в Северной Ирландии; Африканский национальный конгресс в Южно-Африканской Республике под предводительством Нельсона Манделы, который боролся с апартеидом. В освободительных движениях зависимых народов принимали участие и марксисты наподобие Джеймса Коннолли. Подобные движения также стремятся использовать интернационализм и международную солидарность, примером чего являются панафриканизм и боливарианизм в Латинской Америке.
«Левый национализм» может принимать и авторитарные формы. Тоталитарная его форма, являвшаяся частью культа личности Сталин, существовала некоторое время в Советском Союзе в послевоенные годы [4]. Арабская социалистическая партия Баас в Сирии и ранее в Ираке способствовала усилению панарабского национализма и пропаганде государственного социализма, одновременно подавляя коммунистическую оппозицию. Иосип Броз Тито, лидер Югославии и Союза коммунистов Югославии, способствовал продвижению левого национализма[5]. Правительство Северной Кореи является агрессивно националистическим и классифицируется некоторыми исследователями как расистское и идеологически похожее на этнонационализм[6].
См. также
Напишите отзыв о статье "Левый национализм"
Примечания
- ↑ 1 2 Sa’adah 2003, 17-20.
- ↑ 1 2 3 Smith 1999, 30.
- ↑ Delanty, Gerard; Kumar, Krishan. The SAGE handbook of nations and nationalism. London, England, UK; Thousand Oaks, California, USA; New Delhi, India: Sage Publications, Ltd, 2006. Pp. 542.
- ↑ Smith 1999, 14.
- ↑ Perica 2002, 98.
- ↑ Myers, B. R. (2010). The Cleanest Race: How North Koreans See Themselves and Why It Matters.
Отрывок, характеризующий Левый национализм
Данило не отвечал и помигал глазами.– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
