Аве-Лаллеман, Эдуард

Эдуард Аве-Лаллеман
нем. Eduard Avé-Lallemant
Место рождения:	Любек
Место смерти:	Любек
Страна:	Пруссия, Российская империя
Научная сфера:	ботаника

Систематик живой природы

Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Avé-Lall.». [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=Av%C3%A9-Lall.&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI [www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=342-1 Персональная страница] на сайте IPNI Страница на Викивидах

Эдуард Христианович (Юлиус Леопольд Эдуард) Аве-Лаллеман (нем. Julius Leopold Eduard Avé-Lallemant; 1803—1867) — немецкий ботаник и врач, работавший в Санкт-Петербургском Императорском ботаническом саду.

Биография

Эдуард Аве-Лаллеман родился в Любеке 4 июня 1803 года. Учился в Касселе с 1815 по 1823, после чего проходил обучение в Грайфсвальдском университете. С 1825 по 1829 учился в Берлинском университете.

В 1826 году Аве-Лаллеман путешествовал по Европе: посетил северную Италию, южную Францию, Швейцарию, также объездил Германию. В 1829 году стал доктором медицины в области хирургии.

С 1838 по 1855 Эдуард Христианович работал куратором в Императорском ботаническом саду Санкт-Петербурга и ассистентом Фёдора Богдановича фон Фишера. Затем, вернувшись в Германию, занимался врачеванием в родном Любеке. 17 мая 1867 года Аве-Лаллеман скончался.

Вместе с Фишером Аве-Лаллеман занимался составлением томов с 6 по 11 сводки семян растений Императорского ботанического сада Index seminum.

Некоторые научные работы

• Avé-Lallemant, E. De plantis quibusdam Italiae borealis et Germaniae australis rarioribus. — Berlin, 1829. — 20 p.

Растения, названные в честь Э. Аве-Лаллемана

• Lallemantia Fisch. & C.A.Mey., 1840 — Ляллеманция
• Allium lallemantii Regel & Rach, 1858 [= Allium tulipifolium Ledeb., 1830]

Литература

• Stafleu, F.A.; Mennega, E.A. [www.biodiversitylibrary.org/item/103858 Taxonomic Literature]. — Ed. 2. — Königstein, 1992. — Suppl. I: A—Ba. — P. 216—217. — 453 p. — ISBN 3-87429-341-6.

Отрывок, характеризующий Аве-Лаллеман, Эдуард

– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.