Агари, Кадзуки
| Кадзуки Агари | |
| яп. 東江一紀 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
префектура Нагасаки, Япония |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
Матида, префектура Токио, Япония |
| Род деятельности: | |
| Язык произведений: | |
Кадзуки Агари (яп. 東江一紀; 6 сентября 1951 года, префектура Нагасаки, Япония — 21 июня 2014 года, Матида, префектура Токио, Япония) — японский переводчик.
Окончил факультет литературы в Университете Хоккайдо. В основном переводил популярные английские и американские романы (Уоррен Мерфи, Дон Уинслоу[1], Филип Керр[1], Ричард Норт Паттерсон[1], Митчелл Смит, Мэрлин Френч, Питер Маттиссен, Брайан Фримантл, «Военная ложь» Луиса Бегли[1], «Шаль» Синтии Озик[1]) и нон-фикшн («Покер лжецов» и «Бумеранг: Как из развитой страны превратиться в страну третьего мира» Майкла Льюиса, «Лексус и оливковое дерево» Томаса Фридмана, «Во имя физики» Уолтера Левина, A Certain Ambiguity, «Долгая дорога к свободе» Нельсона Манделы) на японский язык. Преподавал в Uni College[1]. Умер от рака пищевода.
Преподавал в течение многих лет в университетском колледже.
Последней его работой стал перевод на японский язык романа «Стоунер» Джона Уильямса[1]. В 2015 году посмертно за этот перевод Кадзуки Агари был удостоен премии Japan Translation Award[1].
Напишите отзыв о статье "Агари, Кадзуки"
Примечания
|
Это заготовка статьи о человеке из Японии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи о писателе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Агари, Кадзуки
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
