Манасарова, Аида Ивановна
Поделись знанием:
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
(перенаправлено с «Аида Ивановна Манасарова»)
| Аида Манасарова | |
 | |
| Имя при рождении: | |
|---|---|
| Профессия: | |
| Карьера: | |
Аида Ивановна Манасарова (урождённая Епихова) (23 апреля 1925, Вологда — 26 февраля 1986) — советский и российский кинорежиссёр, сценарист, композитор, Заслуженный деятель искусств РСФСР.
Биография
Родилась в Вологде. В 1941 году окончила Вологодскую музыкальную школу, в 1949 — режиссёрский факультет ВГИКа (мастерская С. Герасимова и Т. Макаровой). В 1949—1955 — режиссёр Куйбышевской, затем Ленинградской студий кинохроники, с 1956 — 2 режиссёр киностудии «Мосфильм». Композитор, режиссёр ряда кинороликов и документальных фильмов. Доминантная тема её фильмов — морально-этическая, главный герой — наш современник.
Достижения
- Заслуженный деятель искусств РСФСР (1980)
- Лауреат Всесоюзного кинофестиваля в номинации «Специальный приз» (1986)
Фильмография
- 1956 — Обыкновенный человек (второй режиссёр)
- 1958 — Человек с ножами (короткометражный)
- 1962 — Суд (с В. Скуйбиным)
- 1963 — Коротко лето в горах
- 1965 — Двадцать лет спустя
- 1969 — Главный свидетель
- 1974 — Ищу мою судьбу
- 1976 — Вы мне писали...
- 1979 — Утренний обход
- 1980 — Фантазия на тему любви [1]
- 1983 — Оглянись
- 1985 — От зарплаты до зарплаты
Напишите отзыв о статье "Манасарова, Аида Ивановна"
Примечания
- ↑ В фильме снялся фигурист Юрий Овчинников. Музыку к этому фильму написал Стас Намин.
Ссылки
- [www.booksite.ru/education/main/memoir/10.htm Подольный И. А. Из записок счастливого человека:(Пед. раздумья) / [Ред. К. Л. Файнберг. — Вологда : Б.и., 1994. «Пробы эти в моей жизни не имели продолжения, но для Адочки Епиховой, ученицы нашей школы, они стали трамплином в большое искусство: помощница школьного режиссёра Ада Епихова стала знаменитым кинорежиссёром Аидой Манасаровой».]
- [www.persons-info.com/index.php?pid=56152 Аида Манасарова]
Литература
- «Кино: Энциклопедический словарь». Москва, изд. «Советская энциклопедия», 1987. — С.251-252.
- Суров М. В. Рождённые Вологодчиной. Энциклопедический словарь биографий. Вологда, 2005.- С.397.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Манасарова, Аида Ивановна
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
