Акланск

Исчезнувший город Акланск Герб Страна РоссияРоссия Регион Камчатский крайКамчатский край Основан 1786 Исчезнувший город с XIX века

К:Населённые пункты, основанные в 1786 году

Акла́нск — исчезнувший город в России. Находился на реке Оклан, правом притоке реки Пенжины, впадающей в Пенжинскую губу Охотского моря; ныне материковая часть Пенжинского района Камчатского края.

Основан в 1786 году на реке Оклан (ранее — Аклан, отсюда название города) как город Акланск, с того же года — административный центр Акланского уезда. В 1804 году упразднён и преобразован в сельское поселение, впоследствии прекратил существование. Перекрёсток водных и сухопутных путей (из Камчатки на Гижигинск и Чукотку).

Акланску предшествовали поселения в бассейне рек Пенжины и Оклана, фигурировавшие в исторической литературе под общим названием «Акланский острог»: корякское поселение Акланский острожек и русские остроги Пенжинский и Акланский, существовавшие в разное время и в разном месте. С 1953 года на реке Оклане существует эвенско-корякское село Оклан.

История

Акланский острожек

На чертежах Семёна Ремезова рубежа XVII—XVIII веков обозначены русские или корякские зимовья и остроги на реке Пенжине. О существовании Акланского острога сообщают ряд историков, при этом одни авторы относили его появление к 1679 году, другие — к 1690 году, размещая его на реке Оклан либо на реке Пенжине. У исследователя Сибири и Камчатки С. П. Крашенинникова в «Описании земли Камчатки» (1756), названа дата — 1787 год (возможно, опечатка). Однако ни один из авторов в своих утверждениях не опирался на источники. Архивные документы по научной историографии не знают русского острога в районе реки Оклан. Скорее всего, исследователи воспринимали известный на рубеже XVII—XVIII веков корякский Акланский острожек (располагался между устьями рек Оклана и Пенжины, платил ясак Анадырскому острогу) как русский острог. Кроме этого, путаницу добавлял какой-то другой острог в районе Пенжины, включая Чендонское зимовье, возникшее в 1670-е годы.

В 1696—1697 годах в поход на коряков ходил анадырский приказчик В. В. Атласов. В его отряде числилось 60 русских и 60 юкагиров. На Пенжине Атласов собрал ясак с Акланского и двух других острожков, отправив его в Якутск.

Пенжинский острог

Пенжинский острог стал первым русским острогом, основанным на реке Пенжине осенью 1709 года. Этому предшествовал поход на пенжинских коряков в 1708 году, руководил которым Ефим Петров. В указе Якутской приказной избы от 12 марта 1708 года анадырскому приказчику Ефиму Петрову предписывалось:

Для удобного из Анадырского острогу к камчадальским острогам пути... подле Акланского острожку мирных коряк, высмотря удобного места к пристанищу судами водяного пути на Пенжинское море, и к рыбным промыслам для питания... [построить] острог со всякою крепостию, а в том остроге построить ясачную и аманацкую и служилым людем избу, и казенной анбар для поклажи сборной великого государя ясачной казны.

Пенжинский острог был заложен посланными Петровым из Анадырска казаками в составе 40 человек под руководством Василия Атаманова. Стена острога состояла из брёвен, сложенных в лапу. В остроге имелась ясашная изба, изба для проживания приказчика и служилых людей, амбар для хранения ясашной казны, помещение для аманатов.

Ряд историков, следуя тексту якутского указа, ошибочно отнесли дату основания острога к 1708 году, поместив его у корякского Акланского острожка «на острову между рекой Пензинской и Акланской в самой стрелке», и присвоив ему название «Акланский острог». Фактически же острог был заложен годом позднее и находился на 100 вёрст выше реки Пенжины: так, по воспоминанию одного из казаков В. Атаманова, записанного историком Г. Ф. Миллером — руководителем «Второй Камчатской экспедиции» в 1737 году, «Острог был построен осенью 1709 г. приблизительно в 10 верстах ниже устья р. Чёрной на острове. В 20 верстах отсюда вниз по течению с этой восточной стороны в Пенжину впадает речка Слаутная». Выбор столь удалённого места от Оклана и устья Пенжины Атаманов объяснял отсутствием строительного леса в нижнем течении этих рек.

Таким образом, Пенжинский острог находился примерно в 100 км выше устья реки Оклан, приблизительно в 160 км от корякского Акланского острожка. Неизвестно, существовал ли Пенжинский острог к 1715 году.

Акланский острог (в устье Оклана)

1742—1743 годах отрядом казаков под руководством Ивана Енисейского в устье Оклана основан новый острог под старым названием — Акланский острог. Острог имел размеры 32,4 метра в длину и столько же ширину. В остроге находилась казарма, дом командира, часовня, два амбара, избы для хранения ясака и заключения аманатов. В 1746 году гарнизон в составе семи казаков выехал, острог был уничтожен коряками.

Акланск

Как писал декабрист Штейнгейль, во время проведения губернской реформы 1775—1785 годов:

Екатерина II… повелела основать город Акланск на месте значившегося, по древним сведениям, острога, собственно для управления коряками.

Когда в 1784 году чиновники ещё не образованного Акланска приехали на место, они увидели безлесную тундру Парапольского дола с бедной растительностью, которая была непригодна для постройки города. После чего отбыли на Камчатку в Тигильскую крепость (удалён от запланированного Акланска на расстоянии около 700 км по прямой), где разместили управление учреждённого в 1783 году Акланского уезда Охотской области.

Выбор места для постройки нового города было поручено иркутским наместническим правлением командиру Камчатки Францу Рейнеке. Опасаясь вторжения со стороны кочевавших на Оклане коряков, которые выступали против постройки на их земле русского поселения, Рейнеке отправил команду для строительства города на камчатской реке Палане. Однако на выбранной местности не хватало леса, начатые постройки были сожжены коряками. Уездное управление было временно размещено в Тигиле. В 1785 году Рейнеке направил группу казаков на поиски места для города Акланска. На реке Пенжине им помешали коряки, которые напали на казаков и пятерых из них убили. После этого коряки перекочевали на Камчатку к рекам Олюторе и Тигилю. Обойдя в поисках удобного места для Акланска реку Пенжину, и, опасаясь восстания коряк, в 1786 году Рейнеке заложил новый город выше устья Оклана.

Ближайшим городом был Гижигинск. Через Акланск (и Тигиль) по берегу моря проходила дорога на Чукотку. 26 октября 1790 года вместе с другими гербами Иркутского наместничества был высочайше утверждён герб Акланска с описанием: «В верхней части щита герб иркутский. В нижней части, в золотом поле, стоящий медведь, в знак того, что в округе сего города много их находится».

В 1804 году Акланск, вместе со многими другими городами Иркутской губернии (Гижигинск, Зашиверск…), был упразднён, снят с учётных данных, и преобразован в сельское поселение. Тогда же административный центр перенесён в Нижнекамчатск.

Примечания

Комментарии

Источники

Литература

Энциклопедии

• [russiasib.ru/aklanskij-ostrog-aklansk/ Акланский острог (Акланск)] — статья из Исторической энциклопедии Сибири — Н., 2010.
• [books.google.ru/books?id=YhIyAQAAMAAJ&printsec=frontcover&hl=ru&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false Aklansk] — статья из словаря географических названий The Edinburgh Gazetteer — Л., 1827. — С. 77 (англ.)

Книги

• Зуев А. С. [zaimka.ru/zuev-aborigines/ Русские и аборигены на крайнем северо-востоке Сибири во второй половине XVII — первой четверти XVIII вв.]. — Новосибирск, 2002.
• Згибнев А. С. [www.npacific.ru/np/library/publikacii/historykam/istkam1-1.htm Исторический очерк главнейших событий в Камчатке. 1650—1855]. — Санкт-Петербург: Морской сборник, 1869.

Ссылки

• [download.maps.vlasenko.net/smtm1000/p-57_58.jpg Карта северного побережья Охотского моря] Бассейн Пенжины и Оклана показан в правом верхнему углу

Отрывок, характеризующий Акланск

– Отец очень богат и скуп. Он живет в деревне. Знаете, этот известный князь Болконский, отставленный еще при покойном императоре и прозванный прусским королем. Он очень умный человек, но со странностями и тяжелый. La pauvre petite est malheureuse, comme les pierres. [Бедняжка несчастлива, как камни.] У нее брат, вот что недавно женился на Lise Мейнен, адъютант Кутузова. Он будет нынче у меня.
– Ecoutez, chere Annette, [Послушайте, милая Аннет,] – сказал князь, взяв вдруг свою собеседницу за руку и пригибая ее почему то книзу. – Arrangez moi cette affaire et je suis votre [Устройте мне это дело, и я навсегда ваш] вернейший раб a tout jamais pan , comme mon староста m'ecrit des [как пишет мне мой староста] донесенья: покой ер п!. Она хорошей фамилии и богата. Всё, что мне нужно.
И он с теми свободными и фамильярными, грациозными движениями, которые его отличали, взял за руку фрейлину, поцеловал ее и, поцеловав, помахал фрейлинскою рукой, развалившись на креслах и глядя в сторону.
– Attendez [Подождите], – сказала Анна Павловна, соображая. – Я нынче же поговорю Lise (la femme du jeune Болконский). [с Лизой (женой молодого Болконского).] И, может быть, это уладится. Ce sera dans votre famille, que je ferai mon apprentissage de vieille fille. [Я в вашем семействе начну обучаться ремеслу старой девки.]


Гостиная Анны Павловны начала понемногу наполняться. Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили; приехала дочь князя Василия, красавица Элен, заехавшая за отцом, чтобы с ним вместе ехать на праздник посланника. Она была в шифре и бальном платье. Приехала и известная, как la femme la plus seduisante de Petersbourg [самая обворожительная женщина в Петербурге,], молодая, маленькая княгиня Болконская, прошлую зиму вышедшая замуж и теперь не выезжавшая в большой свет по причине своей беременности, но ездившая еще на небольшие вечера. Приехал князь Ипполит, сын князя Василия, с Мортемаром, которого он представил; приехал и аббат Морио и многие другие.
– Вы не видали еще? или: – вы не знакомы с ma tante [с моей тетушкой]? – говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с гостя на ma tante [тетушку], и потом отходила.
Все гости совершали обряд приветствования никому неизвестной, никому неинтересной и ненужной тетушки. Анна Павловна с грустным, торжественным участием следила за их приветствиями, молчаливо одобряя их. Ma tante каждому говорила в одних и тех же выражениях о его здоровье, о своем здоровье и о здоровье ее величества, которое нынче было, слава Богу, лучше. Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтобы уж весь вечер ни разу не подойти к ней.
Молодая княгиня Болконская приехала с работой в шитом золотом бархатном мешке. Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю. Как это всегда бывает у вполне привлекательных женщин, недостаток ее – короткость губы и полуоткрытый рот – казались ее особенною, собственно ее красотой. Всем было весело смотреть на эту, полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение. Старикам и скучающим, мрачным молодым людям, смотревшим на нее, казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней. Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.
Маленькая княгиня, переваливаясь, маленькими быстрыми шажками обошла стол с рабочею сумочкою на руке и, весело оправляя платье, села на диван, около серебряного самовара, как будто всё, что она ни делала, было part de plaisir [развлечением] для нее и для всех ее окружавших.
– J'ai apporte mon ouvrage [Я захватила работу], – сказала она, развертывая свой ридикюль и обращаясь ко всем вместе.
– Смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour, – обратилась она к хозяйке. – Vous m'avez ecrit, que c'etait une toute petite soiree; voyez, comme je suis attifee. [Не сыграйте со мной дурной шутки; вы мне писали, что у вас совсем маленький вечер. Видите, как я одета дурно.]
И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.
– Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie [Будьте спокойны, вы всё будете лучше всех], – отвечала Анна Павловна.
– Vous savez, mon mari m'abandonne, – продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, – il va se faire tuer. Dites moi, pourquoi cette vilaine guerre, [Вы знаете, мой муж покидает меня. Идет на смерть. Скажите, зачем эта гадкая война,] – сказала она князю Василию и, не дожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен.
– Quelle delicieuse personne, que cette petite princesse! [Что за прелестная особа эта маленькая княгиня!] – сказал князь Василий тихо Анне Павловне.
Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке. Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графа Безухого, умиравшего теперь в Москве. Он нигде не служил еще, только что приехал из за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе. Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне. Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего нибудь слишком огромного и несвойственного месту. Хотя, действительно, Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной.
– C'est bien aimable a vous, monsieur Pierre , d'etre venu voir une pauvre malade, [Очень любезно с вашей стороны, Пьер, что вы пришли навестить бедную больную,] – сказала ему Анна Павловна, испуганно переглядываясь с тетушкой, к которой она подводила его. Пьер пробурлил что то непонятное и продолжал отыскивать что то глазами. Он радостно, весело улыбнулся, кланяясь маленькой княгине, как близкой знакомой, и подошел к тетушке. Страх Анны Павловны был не напрасен, потому что Пьер, не дослушав речи тетушки о здоровье ее величества, отошел от нее. Анна Павловна испуганно остановила его словами:
– Вы не знаете аббата Морио? он очень интересный человек… – сказала она.
– Да, я слышал про его план вечного мира, и это очень интересно, но едва ли возможно…
– Вы думаете?… – сказала Анна Павловна, чтобы сказать что нибудь и вновь обратиться к своим занятиям хозяйки дома, но Пьер сделал обратную неучтивость. Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел; теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от него уйти. Он, нагнув голову и расставив большие ноги, стал доказывать Анне Павловне, почему он полагал, что план аббата был химера.
– Мы после поговорим, – сказала Анна Павловна, улыбаясь.
И, отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор. Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину. Но среди этих забот всё виден был в ней особенный страх за Пьера. Она заботливо поглядывала на него в то время, как он подошел послушать то, что говорилось около Мортемара, и отошел к другому кружку, где говорил аббат. Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первый, который он видел в России. Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он всё боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать. Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он всё ждал чего нибудь особенно умного. Наконец, он подошел к Морио. Разговор показался ему интересен, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят молодые люди.


Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.
Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приемами, молодой человек, очевидно считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился. Анна Павловна, очевидно, угощала им своих гостей. Как хороший метрд`отель подает как нечто сверхъестественно прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что то сверхъестественно утонченное. В кружке Мортемара заговорили тотчас об убиении герцога Энгиенского. Виконт сказал, что герцог Энгиенский погиб от своего великодушия, и что были особенные причины озлобления Бонапарта.
– Ah! voyons. Contez nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем то a la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez nous cela, vicomte.
Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.
Виконт хотел уже начать свой рассказ и тонко улыбнулся.
– Переходите сюда, chere Helene, [милая Элен,] – сказала Анна Павловна красавице княжне, которая сидела поодаль, составляя центр другого кружка.
Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне. Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту. Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты. Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел.