Алевиты

Не следует путать с Алавитами.

Не следует путать с марокканской династией Алауитов.

Алеви́ты (тур. Aleviler, курд. Elewî) — субэтническая, религиозная и культурная община в Турции, Албании, Болгарии в количестве нескольких миллионов. Некоторые европейские источники утверждают, что алевиты составляют до 5 % населения Турции.

Место религиозного поклонения алевитов — дом (джемеви, тур. cemevi), а не мечеть. Церемония (айин-и джем, тур. âyîn-i cem, или просто джем, тур. cem) состоит из музыки и танцев (семах, тур. semah), символизирующих очищение и единение с Богом. Мужчины и женщины равноправны и молятся вместе.

Ключевые принципы алевитов включают:

• Любовь и уважение ко всем людям («Важное дело — не религия, а человеческое существование»)
• Уважение к другим религиям и этническим группам («Если вы делаете больно другому, молитва ваша ничего не стоит»)
• Уважение к рабочим людям («Величайший почёт — труд»)

Некоторые считают алевизм мистической разновидностью ислама (особенно шииты-двунадесятники). Подобно шиитам, алевиты почитают Али и двенадцать имамов. Многие алевиты, однако, не считают себя шиитами, особенно после исламской революции в Иране.

Алевизм также тесно связан с бекташизмом суфийского происхождения: оба учения почитают Хаджи Бекташа (Hacibektaş Veli), святого XIII века. Многие алевиты ссылаются на традицию «Алевиты-бекташи», но это единство не принято, а объединенное имя не используется нетурецкими бекташами (например, на Балканском полуострове).

В дополнение к религиозному аспекту, алевизм также тесно связан с народной культурой Анатолии. Курдский и турецкий языки (не арабский) в целом используются в ритуалах алевитов.

На теологию современных алевитов глубоко повлияли гуманизм и универсализм. На протяжении 1960-х много молодых алевитов осмысляли алевизм в нерелигиозных терминах, в чём-то даже связывая его с марксизмом. В 1990-е алевизм приобрел новый смысл как этническое или культурное единство. Общины алевитов сегодня в целом поддерживают антиклерикализм в виде кемализма, как и алавиты Турции.

Алевиты Хорасана, Армении и Азербайджана говорят на диалектах курманджи или зазаки. В Болгарии алевиты говорят по-турецки, и самоидентифицируются как турки. Алианы или кызылбаши в Болгарии живут в основном в восточной части дунайской низины и Черном море/Делиорман/ и в горах Родопа. Они почти не общаются между собой.

Различные группы с подобной верой существуют в Северо-Западном Иране и Северном Ираке.

Имя

Согласно основной версии, слово «алевиты» происходит от имени двоюродного брата, зятя и сахаба пророка Мухаммада Али. В турецком языке аффикс evi обозначает «средство» или «имеет отношение»; таким образом, «алевит» переводится буквально как «последователь Али». В этом смысле название совпадает с арабскими алавитами علوي.

Альтернативная (и менее обоснованная) версия происхождения имени «алевиты» гласит, что оно происходит от турецкого слова alev — «костёр». Алевитов иногда зовут «кызылбашами», иногда даже используют это название как бранное слово (предполагая их преданность Ирану, а не Турции). Есть и другие имена (часто для подгрупп), среди них: Tahtacı («дровосек»), Abdal («Барды»), Çepni. Легенда болгарских кызылбашей говорит, что некогда они, чтобы отличаться от остальных мусульман, носили на голове красные шарфы по приказу имама Али, и оттуда пришло и название — красноголовые (кызыль — красное, баш — голова).

История

Теории происхождения алевитов спорны. Многие алевиты считают, что их традиции восходят к первоначальному исламу и двенадцати имамам. Другие видят алевизм как вид шиитской теологии. Третьи указывают на православное влияние.

В сельджукский период (одиннадцатое и двенадцатое столетия) северный Иран и восточная Анатолия попали под власть кочевых тюркских племен, которые вышли из Хазарского каганата (хазарские турки или сельджуки) или из Центральной Азии (османы). Их переход к персидскому исламу происходил во времена монгольского периода под влиянием харизматических суфийских миссионеров. Поэт Юнус Эмре и святой Хаджа Бекташ Вали, чьи имена позже стали связанными с алевитами, жили в течение этого периода (или вскоре после).

Формы шиизма, которые были восприняты в таких группах, обычно были далеки от традиционного шиизма (например, это касается ежедневной молитвы). Вероятно, в позднем алевизме выжили элементы кочевого турецкого общества. Например, шаманское влияние было обнаружено в алевитском «Журавлином Танце».

Другая теория (особенно популярная среди курдских алевитов) гласит, что тюркские племена мигрировали через иранскую культурную сферу, они приняли различные элементы доисламских иранских религий. Как свидетельство, они указывают на сходство между алевизмом и курдскими религиозными движениями, например, с езидизмом.

Так или иначе, эти кочевые тюркские группы заняли пограничные полосы между двумя крупными оседлыми обществами: Оттоманской империей и Сефевидской Персией.

Между тем, правители Оттоманской империи постепенно отдалили себя от кочевого тюркского наследия, в конечном счете (в течение тринадцатого столетия) приняв суннизм, хотя и сохранив суфизм. В XV и XVI веке продолжалась борьба с персидскими племенами кызылбашей-сефевидов за контроль над Анатолийским плоскогорьем. В 1555 был подписан мир, определявший границы между Оттоманской и Персидской империями. Однако, несмотря на мир, резня кызылбашей продолжалась.

В 1826 году после подавления восстания янычар, представлявших собой суфийский орден, в рамках общей борьбы с персидским исламом алевизм был запрещен в Турции.

Под оттоманским управлением алевиты появились как эндогамная этническая группа, прежде всего туркоязычная, которая концентрировалась в сельской Анатолии.

Литература

• Роль алевитов в социально-политической жизни Турции в XX в. : диссертация … кандидата исторических наук : 07.00.03 / Жигульская Дарья Владимировна; [Место защиты: Ин-т востоковедения РАН]. — Москва, 2014. — 205 с.
• Курдский мир России [Текст] : политико-правовая практика, интеграция, этнокультурное возрождение (1917—2010-е годы) / Н. Ф. Бугай. — Санкт-Петербург : Алетейа, 2012. — 478, [1] с. — С. 16
• Исламистские течения в общественно-политической жизни Турции : 1970—2000-е гг. : диссертация … кандидата исторических наук : 07.00.03 / Зиганшина Гюльнара Мухамаджановна; [Место защиты: Моск. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова. Ин-т стран Азии и Африки]. — Москва, 2008. — 227 с.

Ссылки

• Жигульская Д. В. [cyberleninka.ru/article/n/alevity-v-kontekste-sotsialnoy-politiki-turtsii-s-momenta-provozglasheniya-respubliki-do-perehoda-k-mnogopartiynoy-sisteme Алевиты в контексте социальной политики Турции с момента провозглашения Республики до перехода к многопартийной системе.]
• [cyberleninka.ru/article/n/filosofiya-turetskogo-alevizma Философия турецкого алевизма]
• [cyberleninka.ru/article/n/turetskiy-alevizm-religioznaya-identifikatsiya Турецкий алевизм: религиозная идентификация]

Отрывок, характеризующий Алевиты

Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.