Александровская сопка

Александровская сопкаАлександровская сопка

</tt> </tt> </tt> </tt>

</tt>

</tt> </tt>

Александровская сопка
Западный склон Александровской сопки
55°07′50″ с. ш. 59°48′31″ в. д.55.13042° с. ш. 59.80854° в. д. / 55.13042; 59.80854
Страна	Россия Россия
Горная система	Уральский хребет
Высота вершины	843 м
Александровская сопка
Александровская сопка

Алекса́ндровская со́пка — одна из вершин водораздельного хребта Урал-Тау (Уральского хребта).

География и история

Расположена в 8 км восточнее центра Златоуста, в 3 км к северо-востоку от станции Уржумка. Высота 843 метра. Имеет форму скалистого гребня, вытянутого с ЮЮЗ на ССВ. Вершина из причудливых скал, на склонах — курумы. Гора сложена метаморфическими горными породами и кварцитами. Склоны горы почти доверху покрыты темнохвойным лесом.

По Александровской сопке, как и по всему Уральскому хребту проходит граница Европы и Азии, ближайший приграничный гранитный обелиск находится южнее, возле станции Уржумка — он возведён в 1892 по проекту инженера-путейца и известного писателя Н. Г. Гарина-Михайловского. Примерно в этом же месте проходила и граница Уфимской и Оренбургской губерний. В настоящее время по Уральскому хребту проходит граница Миасского и Златоустовского городских округов. Граница национального парка «Таганай» проходит по западному склону Уральского хребта, таким образом Александровская сопка находится за пределами парка.

Топонимика

По-башкирски эта гора, как и весь хребет, называется Урал-Тау.
Русские стали называть Александровской с момента восхождения на её вершину великого князя Александра Николаевича (будущего императора Александра II) 9 июня 1837 года.

Интересные факты

На склоне горы в 1909 году была построена одна из первых в России «континентальных» радиостанций.

В 1910 Александровскую сопку посетил С. М. Прокудин-Горский, сделавший цветные фотографии горы и её окрестностей.

Отрывок, характеризующий Александровская сопка

– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.