Американская меховая компания
Америка́нская мехова́я компа́ния (англ. American Fur Company) — североамериканская компания, основанная Джоном Джейкобом Астором в 1808 году для занятия пушным промыслом[1]. В своё время была монополистом меховой торговли в США и одним из крупнейших предприятий этой страны. Была одним из первых крупных картелей американского бизнеса. Ликвидирована в 1842 году.
История
Американская меховая компания развилась из сети точек торговли мехом на Среднем Западе, в районе Великих озёр и Северо-Западе США. Компания учредила дочерние компании для управления бизнесом в регионах: Юго-Западная компания отвечала за торговлю мехом на Среднем Западе США, Тихоокеанская компания — на Северо-Западе США. На начальном этапе функционирования она конкурировала с большими канадскими и британскими мехоторговыми компаниями: Компанией Гудзонова залива и Северо-Западной компанией. Во время Англо-американской войны 1812—1814 годов многие торговые точки Американской меховой компании были захвачены британцами (преимущественно на Северо-Западе США).
Некоторое время казалось, что компания близка к краху, но после войны Соединённые Штаты запретили иностранным торговцам операции на своей территории. Это решение освободило Американскую меховую компанию от конкуренции с канадцами и британцами и фактически установило её монополию в районе Великих озёр и на Среднем Западе. В 1820-х годах компанию расширила зону свой монопольной власти на территории Великих равнин и Скалистых гор. Для увеличения эффективности своего бизнеса Американская меховая компания способствовала разорению более слабых конкурентов либо скупала их. К 1830 году она имела почти полный контроль над торговлей мехом в США.
Однако её триумф был недолгим. Столкнувшись с изменением моды и спадом спроса на меховые изделия, в 1834 году основатель компании Джон Джейкоб Астор покинул её. Компания была разделена: Тихоокеанская меховая компания стала независимой, а подразделение на Среднем Западе продолжало именоваться Американской меховой компанией. Его главой стал Рэмси Крукс, который в целях снижения издержек закрыл множество торговых точек.
В течение 1830-х годах конкуренция в этом бизнесе возрастала, а возможности добычи меха на Среднем Западе снизились. В конце 1830-х гг. Компания Гудзонова Залива попыталась разрушить Американскую меховую компанию, способствуя истощению запасов мехов в регионе Скалистых Гор и продавая меха по заниженным ценам[2]. В то же время к 1840-м годам мода на мех в Европе прошла. В результате Американская меховая компания не смогла справиться с совокупностью этих факторов и, несмотря на попытки увеличить прибыль диверсифицируя свою деятельность, в частности, в таком направлении как добыча свинца, компания прогорела. Активы компании были разделены на несколько более мелких частей, большинство из которых обанкротилось к 1850-м годам.
Значение
Во время своего расцвета Американская меховая компания была одним из крупнейших предприятий США. Джон Джейкоб Астор стал богатейшим человеком в мире. На сегодняшний день Астор остаётся четвёртым по размеру своего состояния американцем за всю историю. Его опередили только Джон Дэвисон Рокфеллер, Эндрю Карнеги и Корнелиус Вандербильт. Астор был основателем библиотеки Астора в Нью-Йорке, которая позднее объединилась с библиотекой Ленокса в Нью-Йоркскую публичную библиотеку. Американская меховая компания способствовала заселению и экономическому развитию Среднего Запада и Запада США. Многие города на Западе, например, Астория в штате Орегон, выросли из торговых точек Американской меховой компании. В целом она сыграла важную роль в экспансии и развитии Соединённых Штатов Америки.
Напишите отзыв о статье "Американская меховая компания"
Примечания
- ↑ Ingham, John M. [books.google.com/books?id=KRjPBj19i-4C&pg=PA27&dq=%22American+Fur+Company%22&as_brr=3&ei=L5qpSI6PApHiiwHF8b37BA&sig=ACfU3U1399xUgQRUuVwvSDPacXFOOWzspA#PPA26,M1 Biographical dictionary of American business leaders]. — Westport, Conn: Greenwood Press, 1983. — P. 26–27. — ISBN 0-313-23907-X. (англ.)
- ↑ Mackie Richard Somerset. Trading Beyond the Mountains: The British Fur Trade on the Pacific 1793-1843. — Vancouver: University of British Columbia (UBC) Press, 1997. — P. 107–111. — ISBN 0-7748-0613-3.
Отрывок, характеризующий Американская меховая компания
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.
Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
