Андрей Бергамский
| Андрей Бергамский | |
| лат. Andreas Bergomas | |
| Дата смерти: |
не ранее 877 |
|---|---|
Андре́й Берга́мский (лат. Andreas Bergomas; умер не ранее 877) — раннесредневековый итальянский хронист. Написанная им «История» (лат. Andreae Bergomatis Historia)[1] — важный источник по истории Итальянского королевства IX века[2].
Об Андрее Бергамском известно очень немного. Главный источник информации о нём — его «История», в которой он называл себя жителем Бергамо и пресвитером, а также сообщал, что в 875 году участвовал в перенесении тела скончавшегося императора Людовика II из Брешиа в Милан[3]. Также предполагается, что Андрей Бергамский идентичен с тем «пресвитером Андреем», который назван посланцем (лат. missus) епископа Бергамо Гарибальда в документе, датированном 1 декабря 870 года[4].
Андрей Бергамский — автор «Истории», являющейся, также как и сочинение Эрхемперта, продолжением «Истории лангобардов» Павла Диакона. Этот труд сохранился в двух средневековых рукописях, созданных в скриптории монастыря Санкт-Галлен. Первое печатное издание хроники было осуществлено в 1546 году[4].
«История», состоящая из 19 глав, начинается с краткого рассказа о преемственности королей лангобардов, основанном на труде Павла Диакона. Со смерти Лиутпранда Андрей Бергамский начинает самостоятельное изложение событий. Главные источники его сведений — устные рассказы и некоторые более ранние документы, теперь утраченные и не поддающиеся идентификации[5]. Основной предмет интереса историка — события на Апеннинском полуострове, особенно, связанные с его родным городом Бергамо. Даже рассказы о вне-итальянских событиях (мятеж сыновей Людовика I Благочестивого и Война трёх братьев) подаются в свете действий в них лиц, связанных с Итальянским королевством[6]. Современные историки называют Андрея Бергамского одним из наиболее ярких представителей «лангобардского национализма»[4]. Особой похвалы автора удостаивается император Людовик II, успешной борьбе которого с сарацинами хронист посвятил несколько глав своего сочинения[7]. «История» обрывается на сообщении о смерти императора Карла II Лысого в 877 году. Была ли она продолжена далее этой даты или автор не смог её по каким-либо причинам завершить — неизвестно[4].
Несмотря на краткость и отсутствие литературных достоинств, сочинение Андрея Бергамского — один из наиболее важных первоисточников по истории Апеннинского полуострова в Раннем Средневековье. Это единственная хроника IX века, созданная на территории Северной Италии (Ломбардии). Хотя сведения, сообщаемые Андреем Бергамским в начале своего труда не всегда точны, его свидетельства о современных ему событиях являются точными и в ряде случаев уникальными[4][5].
Издания хроники
На латинском языке:
- [mdz10.bib-bvb.de/~db/bsb00000858/images/index.html?id=00000858&nativeno=220 Andreae Bergomatis historia]. — Monumenta Germaniae Historica. Scriptores Rerum Langobardicarum et Italicarum. — Hannover: Impensis Bibliopolii Hahniani, 1878. — Т. I. — P. 220—230. — 636 p.
На русском языке:
- [www.vostlit.info/Texts/rus17/Andreas_Bergamo/frametext.htm Андрей Бергамский. История]. Восточная литература. Проверено 1 июля 2011. [www.webcitation.org/67erWzlKN Архивировано из первоисточника 14 мая 2012].
Напишите отзыв о статье "Андрей Бергамский"
Примечания
- ↑ Также известна под названием «Хроника Андрея, пресвитера Бергамского» (лат. Andreae presbyteri Bergomatis chronicon)
- ↑ Люблинская А. Д. Источниковедение истории средних веков. — Ленинград: Издательство Ленинградского университета, 1955. — С. 87. — 374 с.
- ↑ Андрей Бергамский. История. Главы 2 и 17.
- ↑ 1 2 3 4 5 [www.treccani.it/enciclopedia/andrea-da-bergamo_(Dizionario-Biografico) Andrea da Bergamo] (итал.). Dizionario Biografico degli Italiani. Проверено 1 июля 2011. [www.webcitation.org/69s1m1VRG Архивировано из первоисточника 13 августа 2012].
- ↑ 1 2 [centri.univr.it/RM/didattica/fonti/anto_cam/andrberg/andrberg_index.htm Andrea da Bergamo, Chronicon] (итал.). Reti Medieval. Проверено 1 июля 2011. [www.webcitation.org/69s1mt7UC Архивировано из первоисточника 13 августа 2012].
- ↑ Андрей Бергамский. История. Главы 10—12.
- ↑ Андрей Бергамский. История. Главы 13—15.
Отрывок, характеризующий Андрей Бергамский
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.
С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
