Арктическая медицина

Арктическая медицина — это область медицинской науки, изучающая особенности функционирования организма человека и его заболеваний в условиях Арктики с целью разработки наиболее эффективных и практически приемлемых средств и методов профилактики, диагностики и лечения. Арктическая медицина обобщает достижения различных разделов теоретической и клинической медицины, в том числе физиологии и экологии человека на Севере, медицинской климатологии, биоритмологии, географической патологии.

Основные задачи арктической медицины: раскрыть тонкие механизмы адаптации человека при воздействии на организм экстремальных факторов Севера, особенно холода и нарушения фотопериода; выявить клинико-патогенетические особенности заболеваний органов и систем; разработать этиопатогенетические методы их лечения.

Данное направление исследований усиленно разрабатывается на протяжении ряда лет мировым сообществом учёных на основе теоретического обобщения мирового опыта и следующих положений:

• В арктических регионах заболевания человека имеют свои особенности распространения, которые в большей степени связаны с экологическими факторами региона и состоянием адаптированности организма.
• Развитие заболеваний человека в суровых условиях региона происходит на фоне сдвигов медико-биологических и физиологических параметров организма: специфического рациона, нарушения питания, полигиповитаминозных состояний, сдвигов физиологических функций систем организма.
• Болезни на Севере, наряду с общепризнанными причинами, имеют специфические и характерные для арктических регионов факторы риска. С удлинением сроков проживания на Севере повышается частота заболеваний дистрофически-дегенеративного характера. Клиническая картина заболеваний характеризуется гипостенизацией симптоматики и торпидностью течения.
• Низкая эффективность медицинской помощи на Севере объясняется фактическим отсутствием системы обучения с учётом северной специфики, отсутствием научно обоснованных программ первичной и вторичной профилактики наиболее социально значимых заболеваний человека в условиях региона.

Выделение арктической медицины стало возможным благодаря достижениям современной медицинской науки в изучении особенностей заболеваний сердечно-сосудистой системы, органов дыхания, пищеварения, обмена веществ и других систем и органов в условиях Арктики.

История

Во второй половине ХХ столетия во всем мире начали интенсивно проводиться научно-исследовательские работы по изучению географической патологии, медицинской географии, краевой патологии. Появилось множество обобщающих научных исследований об особенностях заболеваний человека на Севере.

На Всесоюзной конференции в г. Красноярске в 1981 г. было констатировано образование новой отрасли медицинской науки — северной (арктической) медицины. Целесообразность её выделения не вызвала сомнений среди многих исследователей Севера.

Интерес к изучению действия холода на организм человека особенно возрос после Второй мировой войны. В ходе военной кампании на советско-германском фронте значительные потери в живой силе были обусловлены обморожениями и другими поражениями холодом. Генерал-полковник в отставке Гейнц Гудериан писал: «армия начала терять людей из-за обморожений, и этих потерь было гораздо больше, чем потерь от огня противника. Численность действующих войск уменьшалась настолько быстро, что это оказывало сильное моральное воздействие на остававшихся в строю… Зима — главная причина неудачного наступления в 1941 г.». Следует отметить, что маршал Г. К. Жуков считал, что война, начатая против нашей страны гитлеровскими войсками и провал кампании 1941 г. явились результатом грубого стратегического просчёта Адольфа Гитлера, запланировавшего молниеносную войну без учёта зимних условий. В то время Советская Армия тщательно готовилась к зиме и обеспечила своих солдат надёжной защитой от холода.

В послевоенный период в США, Англии и Канаде резко возросли объёмы проводимых научных исследований по проблемам адаптации к низким температурам и медико-биологическим проблемам северных территорий. В России повышение интереса к изучению вопросов акклиматизации человека на Севере было обусловлено задачами послевоенного экономического развития СССР посредством резкого увеличения эксплуатации богатых природных ресурсов обширных северных территорий России и привлечения в эти регионы огромных людских ресурсов.

В начале 1950-х гг. ряд исследователей Севера выступили с предложениями об усилении и организации систематических научных исследований по Северу. Так, в представленном в Правительстве СССР докладе С. И. Славин «…обосновал большое народнохозяйственное значение освоения природных ресурсов и комплексного развития производительных сил Севера…». Предложение С. И. Славина получило поддержку Госплана СССР. По указанию Совета Министров СССР президиум Академии наук 28 мая 1954 г. своим постановлением организовал постоянную Комиссию по проблемам Севера. Так начались работы по систематическому изучению природных ресурсов, комплексному развитию производительных сил Севера. После Указа Президиума Верховного Совета СССР от 10 февраля 1960 г. «Об упорядочении льгот для лиц, работающих в районах Крайнего Севера и в местностях, приравненных к районам Крайнего Севера» значительно усилилась интенсивная эксплуатация природных ресурсов Севера, которая способствовала многократному стимулированию миграции на Север людских ресурсов со всех концов СССР. Постановлением Совета Министров СССР от 10 ноября 1967 г. № 1029 был утвержден «Перечень районов Крайнего Севера и местностей, приравненных к районам Крайнего Севера». К концу существования СССР в связи с деятельностью промышленных предприятий, созданных на Севере, резко обострились экологические проблемы региона, население районов Крайнего Севера достигло 10,3 млн чел.

Привлечение больших людских ресурсов потребовало усиления научных исследований по акклиматизации и адаптации человека в суровых природно-климатических условиях Севера. В 1957 г. 25-29 июля в г. Иркутске состоялась научная конференция АМН СССР с участием научных работников и врачей Восточной Сибири и Дальнего Востока по проблемам акклиматизации человека и краевой патологии в различных климатических условиях, а в ноябре 1960 г. состоялось совещание постоянной Комиссии по проблемам Севера АН СССР по акклиматизации и питанию населения на Крайнем Севере.

Резкое увеличение объёма научных медико-биологических исследований по проблемам Севера во всем мире и выявленное при этом отставание показателей состояния здоровья населения арктических территорий способствовали проведению в Женеве в 1962 г. первой международной научной конференции ВОЗ по проблемам медицины и здравоохранения в Арктике и Антарктиде. Возникла необходимость координации и международного обмена научными данными учёных различных стран мира. В связи с этим регулярно стали проводиться международные конгрессы по приполярной медицине под эгидой Международного союза по приполярной медицине. В настоящее время проведено 13 конгрессов.

Интерес к этой проблеме не ослабевает со стороны мирового сообщества. Данное обстоятельство диктуется колоссальными природными ресурсами Севера при ожидаемом в ближайшем будущем истощении запасов минеральных ресурсов в более доступных регионах земного шара. По самым смелым прогнозам в отдалённом будущем на Арктику могут переселиться до 1,5 млрд человек.

Ссылки

• [www.lawmix.ru/docs_cccp.php?id=4931 Постановление совмина ссср от 10.02.1960 n 148 о порядке применения указа президиума верховного совета ссср от 10 февраля 1960 г. об упорядочении льгот для лиц, работающих в районах крайнего севера и в местностях, приравненных к районам крайнего севера]

Отрывок, характеризующий Арктическая медицина

– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!