Ашкар, Жильбер
Поделись знанием:
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
| Ашкар, Жильбер | |
 Жильбер Ашкар в Швеции, 2014 год | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: |
|
Жильбер Ашкар (фр. Gilbert Achcar, араб. جلبير الأشقر; родился 5 ноября 1951 года в Ливане) — франко-ливанский политический исследователь, писатель, социалист троцкистского толка и антивоенный активист. Один из лидеров Революционной коммунистической лиги, французской секции Четвертого интернационала, и её преемницы Новой антикапиталистической партии.
Содержание
Биография
Постоянно жил в Ливане до своего переезда во Францию в 1983 году. Ашкар является профессором политики и международных отношений в Университете Париж-8 (Винсен — Сен-Дени), с 2007 года — профессором прикладных исследований и международных отношений Школы Восточных и африканских наук Лондонского университета. Часто печататеся в изданиях «Le Monde diplomatique», «Z Communications» и «International Viewpoint», сотрудничает с Международным институтом исследований и образования (МИИО).
Исследования
Исследовательские интересы Жильбера Ашкара включают: политическую экономию и социологию глобализации, глобальную структуру власти и «большую стратегию» («grand strategy»), развертывание глобальной гегемонии Соединенных Штатов и устремления других империалистических центров, политическое и экономическое развитие стран Ближнего Востока и Северной Африки (в том числе события, причины и последствия «Арабской весны»), социологию религии в целом, и ислама и исламского фундаментализма в частности, социальные изменения и социальные теории. Он также является автором фундаментальной монографии «Арабы и Холокост» (2010), в которой рассматривает контакты между арабскими лидерами и нацистами и их влияние на последующие арабо-израильские отношения и, по словам Тарика Али, деконструирует многие упрощённые мифы[1].
Библиография
- 2016. [books.google.com/books?id=9100DAAAQBAJ&printsec=frontcover Morbid Symptoms: Relapse in the Arab Uprising], 240 pp. Stanford University Press.
- 2012/2013. [books.google.com/books?id=-CxxOnASaMAC&printsec=frontcover The People Want: A Radical Exploration of the Arab Uprising], 328 pp. University of California Press.
- 2010/2012. The Arabs and the Holocaust: The Arab-Israeli War of Narratives, 366 pp., University of California Press.
- 2007/2008. (with Noam Chomsky) Perilous Power: The Middle East and U.S. Foreign Policy, 276 pp. Hamish Hamilton (UK). ISBN 0-241-14368-3.
- 2007. (with Michel Warschawski) The 33-Day War: Israel’s War on Hezbollah in Lebanon and its Consequences, 128 pp. Saqi (UK). ISBN 0-86356-646-4.
- 2006. The Clash of Barbarisms: The Making of the New World Disorder, 2d augmented edition, 192 pp. Saqi (UK). ISBN 0-86356-919-6.
- 2006. The Israeli Dilemma: A Debate between Two Left-Wing Jews. Letters between Marcel Liebman and Ralph Miliband, Selection, introduction and epilogue by Gilbert Achcar, 82 pp. Merlin Press (UK). ISBN 0-85036-576-7.
- 2004. Eastern Cauldron: Islam, Afghanistan, Palestine and Iraq in a Marxist Mirror, 287 pp. Pluto (UK). ISBN 0-7453-2204-2.
Главы в книгах:
- 2006. 'Seven Theses on the Current Period, the War and the Anti-War Movement', pp. 315–322, in ed(s) Richard Falk, Irene Gendzier and Robert Jay Lifton, Crimes of War: Iraq, Nation Books (USA). ISBN 1-56025-803-9.
- 2000. 'The Strategic Triad: the United States, Russia and China' and 'Rasputin Plays at Chess: How the West Blundered into a New Cold War, pp. 57–144, in ed(s) Tariq Ali, Masters of the Universe?, Verso (UK). ISBN 1-85984-752-8.
Редактор:
- 1999. 'The Legacy of Ernest Mandel'.
Журнальные статьи:
- 2004. 'Maxime Rodinson on Islamic Fundamentalism', Middle East Report, Washington, 233: 2-4.
Напишите отзыв о статье "Ашкар, Жильбер"
Примечания
- ↑ Tariq Ali. [www.theguardian.com/books/2010/jun/26/arabs-holocaust-israeli-war-narratives 'The Arabs and the Holocaust: The Arab-Israeli War of Narratives by Gilbert Achcar,'] The Guardian 26 June 2010.
Ссылки
- Ж. Ашкар. [www.vpered.org.ru/analitic8.html Победа ХАМАС и перспективы для Палестинской автономии] (рус.)
- [www.redflora.org/2014/01/blog-post_20.html Жильбер Ашкар: «Исламисты пытаются повернуть колесо истории вспять»] (рус.)
- [openleft.ru/?p=7083 Жильбер Ашкар: «Россия вмешалась, чтобы спасти Асада»] (рус.)
- [openleft.ru/?p=4923 «Новая Холодная»: Диалог Ильи Будрайтскиса и Жильбера Ашкара] (рус.)
- Ж. Ашкар. [fmbooks.files.wordpress.com/2010/06/achcar_text.pdf 11 тезисов и возрождении исламского фундаментализма] М.: Свободное марксистское издательство, 2008
- [www.internationalviewpoint.org/spip.php?auteur40 Статьи Ж. Ашкара на сайте Четвертого интернационала] (англ.)
- [www.selvesandothers.org/view423.html Статьи Ж. Ашкара] (англ.)
- [www.iire.org Сайт Международного института исследований и образования] (англ.)
- [www.soas.ac.uk/staff/staffinfo.cfm?contactid=1678 Сайт Школы Восточных и Африканских наук] (англ.)
Отрывок, характеризующий Ашкар, Жильбер
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
