Баев, Гаппо
| Гаппо Баев | |
| Георгий Васильевич Баев | |
 | |
| Надгробие Гаппо Баева, пантеон на территории Осетинской церкви, Владикавказ, Северная Осетия | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Гаппо́ Ба́ев, настоящее имя Гео́ргий Васи́льевич Ба́ев (осет. Байаты Гаппо, 19 сентября 1870, Ольгинское, Терская область, Российская империя — 24 апреля 1939, Берлин, Третий рейх) — российский государственный и общественный деятель, юрист, публицист, фольклорист и литературный критик, педагог. Градоначальник Владикавказа (1902—1907 гг.).
Содержание
Биография
Родился в 1870 году в селе Ольгинское в крестьянской семье. В 1889 году закончил Владикавказскую гимназию, в 1894 году закончил юридический факультет Новороссийского университета, после чего, приехав во Владикавказ, стал активно заниматься организацией осетинского книгоиздания. В это же время он стал собирать осетинский фольклор, публикуя собранные материалы в газете «Северный Кавказ», которой руководил Коста Хетагуров.
В 1899 году Гаппо Баев добился издания «Ирон фандыр» Коста Хетагурова. Он принимал активное участие в работе над дополнением «Осетинско-русско-немецкого словаря», который не был завершён учёным В. Миллером.
С 1900 года Гаппо Баев издавал несколько небольших книг на осетинском языке, посвящённых осетинским сказкам и пословицам. В 1900 году он издал книгу «Гæлæбу», в которой опубликовал первые произведения неизвестных в то время молодых осетинских писателей Александра Кубалова, Георгия Цаголова, Асламурзы Кайтмазова.
В 1902—1907 гг. был председателем «Общества по распространению образования и технических сведений среди горцев Терской области». В это же время исполнял обязанности градоначальника Владикавказа.
В 1905 году был избран гласным Владикавказской городской Думы и членом городской Управы.
В 1917 году перебрался в Тифлис, где сотрудничал с антисоветскими газетами «Вольный горец» и «Ног цард».
В 1920 году эмигрировал в Германию. С 1926 года он до самой смерти преподавал в Берлинском университете. Гаппо Баев умер в Берлине 24 апреля 1939 году.
Память
12 апреля 1995 года из Берлина был доставлен прах Гаппо Баева, который был захоронен в пантеоне Осетинской церкви во Владикавказе.
Во Владикавказе есть улица, названная в честь Гаппо Баева.
Источник
- Кадыков А. Н., Улицы, переулки, площади и проспекты г. Владикавказа, справочник, изд. Респект, Владикавказ, 2010, стр. 80 — 81, ISBN 978-5-905066-01-6
Напишите отзыв о статье "Баев, Гаппо"
Ссылки
- [www.ossetia.ru/ir/people/detail.php?ID=1113 Гаппо Баев]
- [slovo-osetii.ru/content/view/829/ Достойный градоначальник]
- [osetins.com/2007/11/17/gappo-baev.html Гаппо Баев]
- [iratta.com/stati/print:page,1,14451-gappo-bajew-220nd-die-ossetische-literat220r-gappo-baev-i-osetinskaya-literatura.html GAPPO BAJEW UND DIE OSSETISCHE LITERATUR] (нем.)
Отрывок, характеризующий Баев, Гаппо
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.
Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
