Банк Сан-Джорджо
Банк св. Георгия (итал. Banco di San Giorgio) — как иногда утверждается, первый в мире[1] — был учреждён объединением менял в Генуе в 1407 году и помещался в средневековом палаццо Сан-Джорджо.
Во главе финансового учреждения стояло четыре консула, состоявших в дружественных либо родственных отношениях с ведущими семействами генуэзской аристократии. По этой причине банк финансировал многие генуэзские колонии. В Кафе (Крым) филиал действовал 1415-1475 годы. После падения Константинополя именно банк осуществлял непосредственное управление генуэзскими владениями в Корсике и Газарии. В 1492 году представители банка основали на Корсике город Аяччо. Семейство Гизольфи, c 1419 по 1482 год владевшее колонией Матрега на Таманском полуострове, также отчитывалось перед банком о том, как оно управляло торговыми факториями в Северном Причерноморье.
В пору своего расцвета банк охотно выдавал ссуды венценосным особам, таким как Их католические величества и император Карл V. Однако, пожалуй, самым знаменитым клиентом банка был Христофор Колумб[2].
Банк прекратил своё существование в 1805 году после Итальянской кампании Наполеона.
Напишите отзыв о статье "Банк Сан-Джорджо"
Примечания
Координаты: 44°24′32″ с. ш. 8°55′44″ в. д. / 44.409° с. ш. 8.929° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=44.409&mlon=8.929&zoom=14 (O)] (Я)
Отрывок, характеризующий Банк Сан-Джорджо
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
