Банников, Николай Васильевич (партийный деятель)

Николай Васильевич Банников<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Первый секретарь Иркутского обкома КПСС
17 февраля 1968 года — 28 марта 1983 года
Предшественник:	Семён Николаевич Щетинин
Преемник:	Василий Иванович Ситников
Первый секретарь Карагандинского обкома КП КазССР, в 1963-1964 гг. — промышленного обкома
январь 1963 года — 19 февраля 1968 года
Предшественник:	Байкен Ашимович Ашимов
Преемник:	Василий Кузьмич Акулинцев
Рождение:	10 мая 1914(1914-05-10) станция Челкар, Актюбинской области Казахской ССР
Смерть:	10 декабря 2004(2004-12-10) (90 лет) Москва
Партия:	КПСС
Награды:

Никола́й Васи́льевич Ба́нников (10 мая 1914 года, станция Челкар Актюбинской области Казахской ССР, — 10 декабря 2004 года, г. Москва) — советский государственный и партийный деятель, первый секретарь Карагандинского и Иркутского обкомов КПСС.

Биография

Окончил Куйбышевский индустриальный институт в 1937 году. Работал механиком, начальником цеха, главным механиком, заместителем директора завода № 102 в Чапаевске Куйбышевской области.

Член ВКП(б)/КПСС с 1940 года. С 1944 года на партийной работе:

• 1944-1955 парторг завода № 102, заместитель секретаря обкома, заведующий отделом оборонной промышленности Куйбышевского обкома КПСС, 1-й секретарь Кировского райкома ВКП(б) Куйбышева (1946–48), заведующий отделом легкой промышленности (1948–52), машиностроения (1952–53), промышленно-транспортным отделом (1953–54), отделом строительства и строительных материалов Куйбышевского обкома КПСС,
• 1955-1959 — первый секретарь Куйбышевского горкома КПСС,
• 1959—1963 — второй секретарь Карагандинского обкома КП Казахстана,
• 1963—1964 — первый секретарь Карагандинского промышленного обкома КП Казахстана,
• 1964—1968 — первый секретарь Карагандинского обкома КП Казахстана.

С 1968 по 1983 год — первый секретарь Иркутского обкома КПСС. Во время его правления были построены крупные промышленные объекты в Ангарске, Братске, Усть-Илимске, к этому времени относится и строительство БАМа.

Кандидат в члены ЦК КПСС (1966—1971), член ЦК КПСС (1971—1986). Избирался депутатом Верховного Совета СССР 7—10 созывов.

С марта 1983 года — персональный пенсионер союзного значения, г. Москва.

Скончался 10 декабря 2004 года в г. Москве. Похоронен на Троекуровском кладбище.

Награждён 3 орденами Ленина, 2 орденами Трудового Красного Знамени, орденом «Знак Почёта», медалями.

Ссылки

• [irkipedia.ru/content/bannikov_nikolay_vasilevich Биография Н.В. Банникова на сайте Иркипедия]
• [www.knowbysight.info/BBB/01236.asp Биография]
• bsk.nios.ru/enciklodediya/bannikov-nikolay-vasilevich

Литература

• Депутаты Верховного Совета СССР. Десятый созыв. М., 1979;
• Коновалов А.Б. Партийная номенклатура Сибири в системе региональной власти (1945–1991). Кемерово, 2006.

Отрывок, характеризующий Банников, Николай Васильевич (партийный деятель)

– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.