Бернолаковцы

Бернолаковцы (словацк. Bernolákovci) — одно из двух основных звеньев словацкого национального возрожденческого движения, названное по имени словацкого римско-католического священника, лингвиста и кодификатора словацкого языка Антона Бернолака (1762—1813).

Являлось католическим течением национального возрождения.

Первое поколение бернолаковцев работало в 1780-1820 гг. в следующих городах: Братислава, Трнава (местонахождение Словацкого учёного товарищества). Основным направлением деятельности первого поколения была кодификация словацкого языка как национального литературного языка (бернолаковщина/bernolákovčina) и использование его как языка художественной, научной и религиозной литературы.

Представителями первого поколения бернолаковцев, помимо самого А.Бернолака, были: Юрай Фандли, Йозеф Игнац Байза, О.Месарош, Мартин Гамуляк, Александр Руднаи, Андрей Радлинский и другие.

Приверженцев Бернолака объединял, в первую очередь, бернолаковский литературный словацкий язык, понятие словацкой национальной самобытности и идея равенства наций. Основной их организацией было Словацкое учёное товарищество. Мартин Гамуляк основал также Общество любителей словацкого языка и литературы. Младобернолаковское поколение по убеждениям было близко штуровцам (последователям Людовита Штура, второго кодификатора словацкого языка (XIX век), приняло их концепцию и новый штуровский литературный словацкий язык.

Второе поколение бернолаковцев работало в 1820-1830 гг. в Эстергоме, Буде и Пеште. Их стремлением было развивать словацкий язык и преодолеть лингвистическую и конфессиональную раздвоенность новых `словацких национальных сил. Ту же цель преследовало и Общество любителей словацкого языка и литературы.

Важнейшими представителями второго поколения бернолаковцев были: Юрай Палкович, Ян Голлы, Мартин Гамуляк, Ян Геркель, Ян Коиш.

Источники

• [dent.ii.fmph.uniba.sk/~filit/fvb/bernolakovci.html FILIT]

Отрывок, характеризующий Бернолаковцы

– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.