Боддинг, Пауль Улаф

Пауль Улаф Боддинг (норв. Paul Olaf Bodding; 2 ноября 1865, Йёвик, Оппланн, Норвегия — 25 сентября 1938, Оденсе, Дания) — норвежский протестантский миссионер, лингвист и фольклорист, писал на английском языке.

Сын книготорговца, Боддинг познакомился в магазине отца с Ларсом Ольсеном Скрефсрудом, основателем протестантской миссии у санталов в восточной Индии (и автором одной из первых грамматик языка сантали). Изучал богословие в университете Христиании (Осло). С 1889 по 1933 год работал в Индии, преимущественно в городе Думка в стране санталов, стал преемником Скрефсруда во главе Северной евангелистской лютеранской церкви. Создал основанный на латинице алфавит сантали, издал двухтомную грамматику и пятитомный словарь этого языка, перевёл на сантали Библию и издал в трёх томах собрание сантальских народных сказок с английским переводом. Его имя пользуется до сих пор большой известностью среди санталов Джаркханда, Бихара и Западного Бенгала.

Перед церковью в Йёвике воздвигнут памятник Боддингу.

Труды

• Materials for a Santali Grammar I, II, Dumka 1922
• A Chapter of Santal Folklore, Oslo 1924
• Santal Folk Tales (3 volumes), 1925-29
• Studies in Santal Medicine and Connected Folklore (3 volumes), 1925-40
• A Santal Dictionary (5 volumes), 1933-36
• Santal Riddles and Witchcraft among the Santals, 1940

Ссылки

• www.bautz.de/bbkl/b/bodding_p_o.shtml
• web.archive.org/web/20041116043609/www.lcms.org/ca/www/cyclopedia/02/display.asp?t1=b&word=BODDING.PAULOLAF
• [www.gutenberg.org/etext/11938 Фольклор области Santhal Parganas].

Отрывок, характеризующий Боддинг, Пауль Улаф

Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.