Браунинг, Джон (пианист)
| Джон Браунинг John Browning | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Жанры | |
| Награды | |
Джон Браунинг (англ. John Browning; 23 мая 1933, Денвер — 26 января 2003, Систер-Бей, Висконсин) — американский пианист.
Сын музыкантов, обучался игре на фортепиано с 5 лет у своей матери, ученица Теодора Лешетицкого. В 10 лет поступил в обучение к Розине Левиной, в том же возрасте дебютировал с Денверским симфоническим оркестром. В 1945—1950 гг. Браунинг жил и учился в Лос-Анджелесе, а затем поступил в Джульярдскую школу, вновь к Розине Левиной. Дорогу к профессиональной карьере открыла Браунингу победа в Конкурсе имени Левентритта в 1955 году, на следующий год он занял второе место на Конкурсе имени королевы Елизаветы, уступив лишь Владимиру Ашкенази. Считается, однако, что Браунинг, как и ряд других американских пианистов его поколения, был отодвинут в тень своим соучеником Ваном Клиберном, чья победа в 1958 г. на Международном конкурсе имени Чайковского в Москве стала событием, далеко выходящим за пределы музыкального мира[1].
Браунинг был специалистом по изящному и проникновенному исполнению произведений Доменико Скарлатти, Иоганна Себастьяна Баха, Йозефа Гайдна и Вольфганга Амадея Моцарта, а также этюдов Фридерика Шопена. Особое место в репертуаре Браунинга занимало творчество Сэмюэла Барбера. Композитор, впервые услышавший игру молодого музыканта в 1956 г. на концерте с Нью-Йоркским филармоническим оркестром под управлением Димитриса Митропулоса (награда за победу в Конкурсе Левентритта), остался под таким впечатлением, что предназначил для Браунинга свой фортепианный концерт. Спустя много лет после мировой премьеры в 1962 г. Браунинг записал это произведение с Сент-Луисским симфоническим оркестром под управлением Леонарда Слаткина, и эта запись была удостоена премии «Грэмми» (1991). В 1993 г. другую премию «Грэмми» получила осуществлённая Браунингом запись сольных фортепианных пьес Барбера, кроме того, пианист участвовал в записи диска с его вокальной музыкой. Среди других значительных записей Браунинга — все фортепианные концерты Сергея Прокофьева (с Бостонским симфоническим оркестром под управлением Эриха Ляйнсдорфа).
Напишите отзыв о статье "Браунинг, Джон (пианист)"
Примечания
- ↑ [www.nytimes.com/2003/01/28/arts/john-browning-69-pianist-with-reserved-elegant-style.html?pagewanted=1 James Oestreich. John Browning, 69, Pianist With Reserved, Elegant Style]: Obituary // The New York Times, January 28, 2003.
Ссылки
- [www.bruceduffie.com/browning.html John Browning interview with Bruce Duffie] (англ.)
Отрывок, характеризующий Браунинг, Джон (пианист)
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
