Брегман, Трэйси
| Трэйси Э. Брегман | |
| Tracey E. Bregman | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1978 — наст. время |
Трэйси Э. Брегман (англ. Tracey E. Bregman, род. 29 марта 1963) — американская актриса мыльных опер. Она наиболее известна благодаря своим ролям Лорен Финмор в дневных мыльных операх «Молодые и дерзкие» и «Дерзкие и красивые».
Брегман родилась в Мюнхене, Германия в семье музыканта Бадди Брегмана и актрисы Сюзанн Ллойд[1]. В 1978 году она дебютировала в дневном эфире с роли в «Дни нашей жизни», а в начале восьмидесятых Брегман пыталась построить карьеру вне мыльных опер и появилась в нескольких прайм-тайм сериалах, включая «Лодка любви» и «Слава»[2]. В 1983 году она взяла на себя роль Лорен Финмор в мыльной опере CBS «Молодые и дерзкие», которая и принесла ей наибольшую известность. В 1985 году Брегман выиграла Дневную премию «Эмми», а после ещё трижды в разные годы выдвигалась на награду[3]. Эту же роль она спорадически исполняла в сестринском мыле «Дерзкие и красивые»[2].
Мыльные оперы
- Дни нашей жизни (1978—1980)
- Дерзкие и красивые (1992, 1993, 1994, 1995—1999, 2002, 2004, 2007)
- Молодые и дерзкие (1983—1994, 1995, 2000, 2001 — наст. время)
Напишите отзыв о статье "Брегман, Трэйси"
Примечания
- ↑ [www.filmreference.com/film/7/Tracey-E-Bregman.html Tracey E. Bregman Biography (1963-)]. Film Reference. Проверено 24 сентября 2013.
- ↑ 1 2 [www.soapoperadigest.com/tracey-e-bregman-411 Tracey E. Bregman]. Дайджест мыльных опер. Проверено 24 сентября 2013.
- ↑ [www.imdb.com/name/nm0106844/awards?ref_=nm_awd Awards for Tracey E. Bregman]. Internet Movie Database. Проверено 24 сентября 2013.
Ссылки
| В Википедии есть портал «Телевидение» |
- Трэйси Э. Брегман (англ.) на сайте Internet Movie Database
|
||||||
Отрывок, характеризующий Брегман, Трэйси
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
